Гарем - Кэти Хикман

— Вы знали, что она застанет его с той негритянкой?

— Да. Знала.

Гюляе, не глядя, отбросила эгрет в сторону, и он упал на диван рядом с Хайде.

— И карие Лейла отнесла кораблик в его комнату?

О, как старалась Селия не выдать голосом своего волнения!

— Конечно, как же иначе. О том, что случилось потом, вам известно и без меня. Карие Лейла отравила их, отравила обоих: и негритянку, и Хассан-агу. Кому же еще могла понадобиться смерть этих двоих?

— Но… — Селия поднялась на ноги, внезапно силы изменили ей, она не смогла произнести ни слова, комната поплыла у нее перед глазами.

— Конечно, ему в тот раз удалось выжить, но мы — вы и я — должны набраться терпения. Терпение — самая необходимая для нас с вами вещь.

— Для нас с вами?

— Разумеется, для нас с вами. Одно вы должны усвоить твердо — это то, что события не происходят именно так, как вы задумывали. Валиде долго прикрывала свою Михримах, но даже она не сможет делать это вечно. — Гюляе говорила будто сама с собой.

— Но карие Лейла…

— Да, карие Лейла, карие Михримах, называйте ее как хотите! — Глаза хасеки сверкнули. — Да, она, эта жалкая старая, высохшая банщица! Тем не менее валиде искренно любит ее. И то, что она когда-то попыталась спасти эту уродину, тоже было ее ошибкой. — Гюляе говорила, будто выплевывая слова, на ее щеках заалели гневные пятна. — Прекрасно, это дало мне наконец шанс. Я выведу их из тени, в которой они так долго таились. Я разоблачу их, и вы, да, вы, мне в этом поможете! Я вырву у нее власть! И сердце.

— Но карие Лейла не делала этого! — выкрикнула наконец Селия.

— Что? — опешила хасеки.

— Карие Лейла не делала этого, — повторила девушка чуть тише. — Она не давала яду Хассан-аге. Это сделали вы!

И в ту же секунду лицо Гюляе-хасеки приобрело выражение холодного бешеного гнева.

— Да вы просто сошли с ума! — выкрикнула она.

— Вовсе нет.

— Вам этого никогда не доказать.

— Нет, у меня есть доказательства того, что карие Лейла тут ни при чем.

— Я вам не верю.

— Но она даже не относила кораблик в ту ночь к Хассан-аге. Это сделал совсем другой человек.

Испуганная, Селия отступила назад, но Гюляе метнулась к ней и схватила за руку.

— Кто это сделал?

— Вы понимаете, что я действительно была бы сумасшедшей, если б сказала вам это. — Ногти взбешенной женщины впились в ее руку. — И она видела, как негритянка схватила что-то с подноса и положила себе в рот. И это что-то не имело никакого отношения к сахарному кораблику.

— Ах, так, значит, это была «она». Что ж, тоже неплохо для начала.

— Это вы подали вашей прислужнице такую мысль, разве нет? Сказали, должно быть, что это афродизиак или что-то в этом роде. А на самом деле это был яд!

— Скажи мне, кто это был, или я убью тебя!

Пальцы, сжимавшие руку девушки, казались ей огненным обручем.

— Несчастная скончалась в страшных муках, и только каким-то чудом черный евнух не умер тоже. Это так вы намеревались «разоблачить» карие Лейлу? Заставив ее увидеть этот ужас?

Раздался страшный вопль и наполнил собой комнату. Краем глаза Селия увидела, как на диване сверкнула какая-то зеленая молния и в ту же секунду маленькая фигурка — кости да кожа, настоящий обнаженный скелет — метнулась к ним. Еще одна вспышка зеленой молнии, и хасеки, уронив руку девушки, закричала от боли. Изумрудный эгрет вонзился в ее горло.

— Ах ты дрянь! Ты что со мной сделала?

В гневе она бросилась на Хайде и одним махом швырнула ее обратно на постель, затратив на это не больше усилий, чем на то, чтобы прихлопнуть муху. Но, казавшаяся черной в сумраке комнаты, черной, как деготь, кровь уже текла у нее по груди.

— Ты мне заплатишь за это!

Хасеки отступила, занесла руку над скорчившимся телом Хайде, но в ту же минуту Селия с изумлением увидела, что она застыла на месте, будто окаменев. Мгновение Гюляе-хасеки стояла не шевелясь, рот ее приоткрылся от изумления, и вдруг она как подкошенная рухнула на колени и ткнулась лицом в пол.

— Слишком поздно для поклонов, Гюляе, — произнес чей-то знакомый голос.

Часть стены, на которой висели платья и накидки Хайде, отошла в сторону, и в проеме появилась женская фигура.

— Я очень боялась, — произнесла валиде, — я очень боялась, что заплатить придется тебе, Кейе.

Стамбул, утром 6 сентября 1599 года

В одном из павильонов дворцовых садов, своем любимом кёшке, расположилась Сафие, валиде-султан, мать Тени Аллаха на Земле, с высоты берега глядя туда, где сливались воды Босфора и залива Золотой Рог. Легкий бриз лохматил поверхность воды, усеивал волны белыми мелкими барашками, превращая их бирюзу то в пурпурный цвет, то в жемчужно-серый. Когда ветерок принимался дуть в направлении берега, до ее слуха долетал слабый звук ударов молотков работающих в отдалении столяров.

— Говорят, что подарок, приготовленный султану английским посольством, будет вручен ему сегодня, — обратилась валиде к своей собеседнице. — Вы слыхали об этом, Кейе-кадин?

Селия кивнула. Она тоже слышала стук, производимый работниками где-то около Двери в Птичник.

— Мне рассказывали, — продолжала валиде, — что этот подарок имеет устройство, само исполняющее музыкальные пьесы, и часы, показывающие время, над циферблатом появляются какие-то существа и начинают играть на серебряных трубах, и тому подобные удивительные вещи.

— Он может понравиться султану, как вы думаете?

— О да, не сомневаюсь. Султан увлекается всякими механическими затеями.

— Значит, английскому посольству удастся снискать его расположение?

— Вы говорите о подписании торгового договора, дарующего им право свободной торговли в наших землях? — Сафие-султан поудобнее устроилась в подушках. — До сих пор таким правом обладали только французы, и они не намерены с легкостью уступать его кому бы то ни было. Во дворце прошел слух о том, что великий визирь получил от французского посла подарок в шесть тысяч цехинов за то, чтобы он не склонялся на уговоры англичан. — Валиде чуть помолчала, будто давая этой новости улечься. — Но меня не тревожит судьба торгового договора, эти англичане отнюдь не просты, это находчивые и смелые люди. — Сафие поднесла к лицу алую дамасскую розу, которая лежала перед ней на подносе, уставленном фруктами и сластями, и медленно вдохнула ее аромат. — И они тоже имеют друзей.

Воцарилось молчание, некоторое время обе собеседницы лишь глядели на расстилавшуюся перед их глазами картину, неторопливое движение волн, кипарисы, растущие по берегам. Павильон был окружен густыми зарослями благоухающего жасмина, и стоило Селии вдохнуть воздух, напоенный соленым запахом моря и сладким цветочным ароматом, как ей начинало казаться, что Дворец благоденствия — это место наслаждений и покоя, место, в котором никто не ведает страхов. Девушка перевела взгляд на лицо валиде, обращенное к ней в профиль, та не шелохнулась, и Селия могла беспрепятственно разглядывать почти не тронутую временем молочно-белую кожу красавицы одалиски, нарядный убор из бирюзы и золота, недавний дар сына-султана.