Зеленый Марс - Ким Стэнли Робинсон

– А мужчины согласны на такое отношение? – полюбопытствовал Арт.

Ариадна в ответ рассмеялась.

– Ничего не может сделать мужчину счастливее, чем счастливая женщина, так мы говорим. – И она посмотрела на Арта таким взглядом, что тот едва не перекатился через скамью, устремившись ей навстречу.

– Разумно, – пролепетал он наконец.

– Мы работаем на равных. Продлеваем туннели, занимаемся фермерством, растим наших детей… Все стараются совершенствоваться в чем-то еще помимо своей специальности: обычай идет от первой сотни и, вероятно, от Сабиси.

Арт кивнул.

– И сколько вас?

– Сейчас около четырех тысяч.

Арт изумленно присвистнул.

В полдень их провели по самому туннелю. Они преодолели несколько километров, огороженных сегментами: многие из них оказались засажены рощами, и в каждом имелся стремительный водный поток, расширенный кое-где и переходящий в запруду. Затем Ариадна проводила их обратно в первый зал под названием Закрос. Тут было настоящее столпотворение. Треть жителей собралась в парке, чтобы устроить импровизированный пикник на свежем воздухе.

Ниргал и Арт бродили повсюду, общались с незнакомцами и наслаждались простой пищей: хлебом, салатом и рыбой, жаренной на костре. Люди с пониманием отнеслись к идее конгресса подполья. Они уже пробовали устроить нечто подобное, но в тот момент подпольщики их проигнорировали.

Старейшины показали гостям список убежищ своего региона, а одна из женщин заявила, что они будут рады принять конгресс у себя, поскольку у них достаточно места, чтобы разместить сколько угодно участников.

– Это было бы чудесно! – ответил Арт, бросив взгляд на Ариадну.

Надя тоже согласилась.

– Вы бы нас выручили, – произнесла она. – Многие противятся идее собрания, поскольку подозревают первую сотню в попытке взять контроль над подпольем. Но если провести его здесь, да еще с поддержкой богдановистов…

К ним подошла Джеки. Услышав о предложении, она повисла у Арта на шее.

– Наконец-то! Вот что бы сделал Джон Бун! Это как собрание, которое он провел на горе Олимп!

Распрощавшись с хозяевами убежища, они направились на север, по восточной части бассейна Эллады. По ночам Джеки часто доставала Полин, искин Джона Буна, который она изучала и каталогизировала. Джеки прокручивала избранные места из записей Буна по поводу независимости. В целом, то были нестройные и бессвязные размышления человека с огромным пылом и энтузиазмом – и омегендорфом, – но без способностей к анализу. Но иногда Буну везло, и он вещал в манере знаменитых ораторов, что звучало увлекательно. Он умел строить свободные ассоциации, с которыми его идеи выглядели логично. Иногда они таковыми и являлись.

– Как часто он говорит о Швейцарии, – вымолвила Джеки.

Ниргал вдруг заметил, что она произнесла свою фразу с интонацией Джона. С некоторых пор она постоянно работала с Полин, и та сильно влияла на ее поведение. Голос Джона, замашки Майи. Так она несла с ними прошлое.

– Нужно пригласить на конгресс швейцарцев.

– У нас есть Юрген и группа из Оверхэнс, – оживилась Надя.

– Но они не такие уж и швейцарцы, да?

– Спроси у них, – ответила Надя. – Но если ты имеешь в виду граждан Швейцарии, то их-то немало в Берроузе. Они помогали нам и не задавали лишних вопросов. Около пятидесяти человек из наших имеют швейцарские паспорта. Они – значительная часть «полусвета».

– Как и «Праксис», – вставил Арт.

– Да. В любом случае надо связаться с группой в Оверхэнс. Ручаюсь, у них есть контакты со швейцарцами на поверхности.

На северо-востоке от Адриатической патеры они посетили город, основанный суфиями. Первое поселение оказалось встроено в боковую стену каньона и представляло собой хайтек-версию столовой горы Верде. Изящные здания были ловко втиснуты в точки разрывов, там, где нависающие части отвесных скал отклонялись, спускаясь ко дну каньона. Крутые лестницы в трубах-переходах вели вниз по склону к бетонному ангару, вокруг которого раскинулись пузыри куполов и теплиц. Здесь жили люди, который изучали суфизм. Некоторые пришли из убежищ, другие – из северных городов. Кое-кто был местным, но приходили сюда и вновь прибывшие с Земли.

Теперь суфии надеялись поместить под купол весь каньон целиком. Они собирались использовать материалы, разработанные для нового троса, которые были способны выдержать огромное полотнище.

Надя включилась в обсуждение конструкторских проблем, с которыми могли столкнуться разработчики проекта. Она радостно сообщила суфиям, что установка купола – непростая задача и хлопот с ним не оберешься. Парадоксально, но уплотняющаяся атмосфера и впрямь усложняла эти проекты, поскольку купола не могли держаться на давлении воздуха так, как раньше. И хотя прочность и несущая способность новой углеродной композиции была выше, чем им требовалось, элементы крепления, могущие выдержать задуманный вес, являлись проектами из области фантастики. Однако местные инженеры не сомневались, что создадут прочный купол из легкой ткани, а новые технологии не подкачают. Стены каньона, по их словам, были монолитны. Убежище находилось в верхней точке долины Реул – там, где древнее русло врезалось в твердый материал. Что ни говори, а хорошие точки для закрепления купола были повсюду.

Суфии не прятались от орбитальных спутников и работали в открытую. Их поселения в Жемчужной горе и в Руми, главные города суфиев на юге, также не были скрыты от транснационалов. К счастью, их никогда никто не притеснял, а Временное Правительство не пыталось контактировать с ними. Это убедило одного из их лидеров, смуглого мужчину по имени Дуаль-Нун, в том, что страхи подполья преувеличены. Надя вежливо с ним не согласилась, а когда заинтригованный Ниргал начал задавать вопросы, она посмотрела на него в упор.

– Они охотятся за первой сотней.

Ниргал умолк и принялся изучать обстановку. Суфии вели их по прозрачному туннелю к поселению, которое располагалось наверху – в отвесной скале. (Они приехали задолго до рассвета, и Ду сразу пригласил их в гости, чтобы они хорошенько поели и отдохнули.)

Вскоре гости и хозяева уже сидели за длинным столом в помещении, где одна из стен представляла собой панорамное окно с видом на каньон. Суфии предпочитали белые одеяния, а люди из поселений под куполами на дне каньона носили обычные скафандры, по большей части оранжевые. Ниргал наблюдал за хозяевами. Они подливали гостям воду и продолжали беседу.

– Вы сейчас находитесь в своем тарикате, – сказал Ниргалу смуглый Дуаль-Нун.

Как он объяснил, это личный духовный путь, своеобразная дорога к реальности. Ниргал кивнул, пораженный точностью описания – он всегда ощущал свою жизнь чем-то подобным.

– Вы должны понимать, как вам повезло, – добавил Ду. – Вы должны уделять этому внимание.

После незатейливых блюд – хлеба, клубники и йогурта – им подали крепкий кофе. Затем суфии придвинули к стене столы и кресла и принялись танцевать сему, крутящийся хоровод. Они извивались и пели под игру арфистки и барабанщиков, и им подпевали жители каньона, которые изъявили желание присутствовать на трапезе. Когда танцоры приближались к гостям, они быстро дотрагивались ладонями до их щек: прикосновения были легкими, как взмах крыла. Ниргал покосился на Арта, ожидая увидеть те же круглые глаза – ведь Арт никогда не скрывал своих эмоций, сталкиваясь с проявлениями марсианской жизни. Но нет, Арт понимающе улыбался, пощелкивал пальцами в такт музыке и пел вместе с остальными. Когда танец закончился, он встал и продекламировал что-то на незнакомом языке – его слова вызвали улыбки суфиев и их громкие аплодисменты.