Эхолетие - Андрей Сеченых

– Леший, хватит хренотой страдать, потерпи, до самолета четыре часа осталось, – в голосе командира было больше радости, чем досады.

– Да, – мечтательно протянул шпротометатель, – сегодня вечером уже дома поужинаем.

Группа собралась еще вчера, но сегодня с утра осталось немного мелочи, которую так же надо было упаковать. Наконец, всё было закончено. Братья сидели в углу и о чем-то тихо переговаривались. Петька в куртке валялся на своей кровати и читал очередной детектив. Леший уже мысленно сидел возле иллюминатора и только иногда, возвращаясь в реальный мир, тяжело вздыхал. Прудников расположился у стола, упиравшегося в подоконник, и в сотый раз задумался. Вроде всё правильно. Зацепок практически никаких, фактуры тоже. Высасывать из пальца то, чего нет? Это неверное решение. Гаденький голосок в глубине сознания гнусавил, правда, о том, что остались некоторые вопросы без ответов, и по-хорошему надо было бы задержаться, но Прудников его не слушал. Весь мир был за прекращение проверки. С одной стороны, торопил генерал. Оно и понятно, к чему могли бы привести нелицеприятные факты, если бы они подтвердились? Парни тоже домой рвутся, особенно Леший, который соскучился по своей жене еще месяц назад. Вида не показывает, но по глазам прочесть можно. Нет, раз принял решение – нечего себя терзать сомнениями. Прудников посмотрел в окно. Там продолжались выяснения отношений между двумя соседками: то больше аргументов у молоденькой весны, то старушка зима надувает щеки и рушит все доводы одним своим авторитетом. С утра было морозно. Холодные иголки покалывали разгоряченные легкие во время пробежки, а к обеду распогодилось, снова солнце и лужи.

В дверь неожиданно постучали. Прудников подумал, что, скорее всего, зашел попрощаться старший лейтенант Овчинников, начальник особого отдела, приятный молодой офицер, не так давно назначенный на эту должность. У него были спокойные и обманчиво-грустные глаза, но Прудников знал, что за этим камуфляжем скрывается честный человек с кипучей энергией. Такие как он – соль всей системы. Перед вылетом в Лисецк, капитан ознакомился с его личным делом.

Однако на пороге стоял молоденький солдат с сержантскими лычками на погонах и красной повязкой на рукаве.

– Разрешите войти? Сержант Пестрыкин, дежурный по КПП -1, – представился он браво.

– Слушаю, – капитан осмотрел вошедшего. Не по уставу ослабленный ремень, юфтевые сапоги вместо кирзачей, наглый взгляд. «Всё ясно – «черпак», или «дед». Наверное, Овчинников послал, хотя при этом явно нарушил инструкцию».

– А кто из вас капитан Прудников будет?

Вопрос прозвучал как гром среди ясного неба. Прудников удивленно поднял глаза. Дело в том, что они здесь находились, практически, в вакууме, и никаких контактов и соответственно вопросов к ним не могло быть даже у офицерского состава, не говоря уже о прапорщиках и сержантах. Их званий и тем более фамилий даже особист не знал. В комнате воцарилась мертвая тишина.

– А кто его спрашивает? – хрипло от внезапного волнения спросил капитан.

Следующее слово буквально взорвало спокойную атмосферу внутри помещения.

– Игрок.

– Кто?! – команда соскочила со своих мест и мгновенно окружила дежурного по КПП. Услышать ими же недавно придуманный псевдоним, который они произносили шепотом, несколько раз и который всего лишь раз упоминался в шифровке, отправленной на имя генерала – и от кого? От какого-то сержанта? Это было первый раз в жизни, когда Прудников растерялся. Он беспомощно оглядел лица товарищей и тихо переспросил, втайне надеясь на массовую слуховую галлюцинацию, поразившую одновременно каждого члена группы:

– Кто?

– Я вот тоже удивился. Но он так представился. Сказал, что вы поймете. Короче, он просил передать, что ждет вас на КПП. Вас или какого-то «лешего», я не понял. Говорит, вопрос срочный.

Что-то окончательно сломалось в голове у Прудникова. У него была шальная мысль, что, может быть, генерал решил отправить им в помощь еще одного человека и псевдоним должен был послужить паролем. Правда, было две странности в этой версии. Генерал обязан был его об этом заранее предупредить, и вообще он знал, что они вылетают сегодня, так как сам санкционировал окончание проверки. Но зыбкая надежда еще жила, пока не прозвучала кличка Леший. Её генерал точно знать не мог.

– А как ты нас нашел?

– Так он сказал . – сержант спиной почувствовал загустевшую тишину и подумал, что он что-то сделал не так. – Он назвал номер вашей автомашины и просил найти командировочных. А чего вас искать. Вы же у нас одни командировочные, и машина вон под окнами стоит.

Прудников почувствовал себя ничтожно мелкой букашкой. За пятнадцать лет безупречной службы не было даже малейших проблем при выполнении им порученных заданий. Это знали все. А сегодня случился провал. Явный и безоговорочный. Вопросов была масса, и ответы на них находились в пяти минутах ходьбы. Капитан нашел в себе силы надеть кожаную куртку с меховым воротником, но при этом зачем-то застегнул ее до подбородка. Он дал знак рукой всем оставаться на своих местах, кроме Лешего:

– Давай со мной . – взгляд Лешего не предвещал ничего хорошего. Капитан был с ним полностью согласен. – Ну что, показывай, – он повернулся к сержанту.

Тот, однако, не поспешил на выход, а, немного замявшись, промямлил:

– А шпроты?

– Какие еще шпроты?

– Ну, он сказал, если я вас найду, то вы в знак благодарности мне пару банок выделите, потому что у «лешего» от них уже изжога.

Из-за последней фразы у Прудникова перехватило дыхание. Тот, кого они так и не смогли установить, прекрасно знал их по званиям, кличкам и именам. Ему даже известно, кто и чем болеет. Он всё это время находился постоянно рядом, а значит, прекрасно знал цель их задания и, скорее всего, просто манипулировал ими. Неспроста же он объявился за несколько часов до вылета. Капитан Прудников дал знак Петьке, и тот тут же нырнул под кровать, шурша выдвигаемым ящиком с консервами.

Капитан выскочил на улицу и, никого не дожидаясь, быстрым шагом, едва не срываясь на бег, направился к металлическим воротам с красной звездой. За нем еле успевал Леший, а замыкал кавалькаду сержант, который откровенно бежал с набитыми консервами карманами, но догнать никого не мог. Прудников забежал в помещение КПП и, когда помощник дежурного попытался что-то ему сказать, он молча прижал его рукой к табурету, а сам вышел за ворота. Леший застыл в дверном проеме служебного помещения, контролируя ситуацию изнутри.

Прудников осмотрелся. Асфальтовая дорога, ведущая к воинской части и с обеих сторон окруженная аллеей берез, была пустынна. У капитана даже мелькнула шальная мысль, что он стал жертвой немыслимого розыгрыша, тем более, что первое апреля же не за горами. Но метрах в двадцати от него на одинокой лавочке сидел высокий молодой парень в синей куртке и джинсах с коричневым «дипломатом» на коленях. Незнакомец, увидев Прудникова, недвусмысленно приподнял правую руку, обозначая, что это он ждет его. Капитан немного неуверенно начал движение навстречу. Парень же остался сидеть на месте, при этом резко открыл крышку «дипломата». Прудников замер. Но вместо черного пистолета незнакомец держал в руках шариковую ручку и что-то ею быстро нацарапал на листке бумаги.