Сказки американских писателей - Вашингтон Ирвинг

гул и совсем рядом стих. Минута прошла, и Фрэнк огляделся. Его окружали арки, колонны, статуи, занавеси и т. д. самого изысканного дворца, какой только можно себе представить, и куда ни глянь — всюду тигровые шкуры, и на всех возлежат молодые девы невиданной красоты, лишенные вульгарной склонности к переизбытку одежды.

Наш приятель Фрэнк, мягко говоря, был в безумном восторге. Он заметался, словно залетевшая в цветочный магазин пчела. Повсюду его встречали улыбки, полные бесконечной ласки, и взгляды, выражающие то явный, то скрытый призыв. Тут и стыдливый румянец, и опущенные ресницы, и горячая пылкость во взоре, и плечико — капризно вздернутое и всё же манившее. Тут и оголенные руки, да какие! Одним словом, здесь прятали любовь, но тщетно. Это было воистину торжество любви.

— Скажу прямо, — заметил Фрэнк позднее, — я провел восхитительный день. И получил огромное наслаждение.

— В таком случае, могу я просить?… — сказал джинн, поднося Фрэнку ужин. — Могу я просить позволения в знак особого расположения стать вашим дворецким и главным советником по делам ваших наслаждений, вместо того чтобы отправляться назад в эту отвратительную бутылку?

— Не вижу причин для отказа, — сказал Фрэнк. — После всего, что ты сделал, будет не совсем справедливо загнать тебя назад в бутылку. Договорились, будешь моим дворецким, но учти: как бы там ни обернулось, без стука в мою комнату не входить. И смотри — без фокусов.

Джинн, подобострастно улыбаясь, удалился, а Фрэнк незамедлительно отправился в свой гарем, где и провел вечер ничуть не хуже, чем день.

Минуло несколько недель, целиком заполненных теми же милыми забавами, и вот Фрэнк, по закону, на который не в состоянии повлиять даже самый могущественный джинн, стал замечать за собой некоторую придирчивость, пресыщенность и склонность все критиковать и искать виноватых.

— Они, конечно, милые создания, если угодно — на любителя, — : заявил он своему джинну. — Но весьма сомнительно, что это высший класс, иначе я испытывал бы к ним больший интерес. Я как-никак знаток, и меня может удовлетворить только самое лучшее. Убери их. Все тигровые шкуры сверни и оставь одну.

— Повинуюсь, — ответил джинн. — Пожалуйста, все готово.

— А на оставшуюся шкуру, — сказал Фрэнк, — доставь мне саму Клеопатру.

Еще мгновение, и Клеопатра была тут как тут, являя собой, надо признать, верх совершенства.

— Привет! — сказала она. — А вот и я, и опять на тигровой шкуре.

— Опять? — воскликнул Фрэнк, вспомнив вдруг старикашку из магазина. — Вот что, отправь-ка её обратно! Доставь сюда Прекрасную Елену[74].

В следующее мгновение Прекрасная Елена была тут как тут.

— Привет! — сказала она. — А вот и я, и опять на тигровой шкуре.

— Опять? — вскричал Фрэнк. — Проклятый старикашка! Убери её и доставь мне королеву Гиневру[75]. Гиневра повторила те же самые слова, а за ней и мадам Помпадур, и леди Гамильтон, и другие известные красавицы, каких только смог вспомнить Фрэнк.

— Неудивительно, — сказал он, — что этот старикашка был такой сморщенный. Ну и приятель! Вот так старый черт! Все пенки снял. Пусть меня считают завистником, но я не собираюсь быть вторым, да ещё после этого мерзкого старого мошенника. Где мне теперь искать нетронутое создание, достойное внимания такого знатока, как я?

— Если вы изволите обратиться ко мне, — вмешался джинн, — то разрешите вам напомнить, что там, в магазине, была ещё одна маленькая бутылка, которую мой бывший хозяин ни разу не откупорил, поскольку я раздобыл её уже после того, как он потерял интерес к подобного рода вещам. Как-никак, там должна быть самая прекрасная девушка на всем свете.

— Ну конечно же, — обрадовался Фрэнк. — Достань мне эту бутылку немедленно.

Через несколько секунд она была перед ним.

— Ты свободен до вечера, — сказал Фрэнк джинну.

— Благодарю вас, — ответил джинн. — Я отправлюсь в Аравию повидать своих родных. Давно их не видел.

И он с поклоном удалился. Фрэнк, не мешкая, откупорил бутылку. Оттуда появилась самая прекрасная девушка в мире, какую только можно себе вообразить. По сравнению с ней Клеопатра и остальные казались ведьмами и уродинами.

— Куда я попала? — спросила она. — Что это за прекрасный дворец? Откуда тигровая шкура? И кто этот прекрасный юный принц?

— Это я! — радостно воскликнул Фрэнк. — Я!

День пролетел незаметно, как один миг в раю, Фрэнк и оглянуться не успел, а джинн уже вернулся и собирался подавать ужин. Ужинать Фрэнк и его очаровательница должны были вместе, ведь на сей раз это была любовь, настоящая любовь. Джинн, вошедший с яствами, при виде такой красоты закатил глаза.

Случилось так, что Фрэнк, сгорая от любви и нетерпения, даже как следует не прожевав, помчался в сад сорвать розу для своей любимой. А джинн, под видом того, что разливает вино, приблизился к ней вплотную и зашептал:

— Не знаю, помните ли вы меня. Я был в соседней бутылке. И часто любовался вами сквозь стекло.

— Да, конечно, — сказала она. — Я вас прекрасно помню.

Тем временем вернулся Фрэнк. Джинн умолк, но остался стоять тут же, выпятив необъятную грудь и выставив напоказ свои смуглые мускулы.

— Его не надо бояться, — сказал Фрэнк. — Это всего лишь джинн. Не обращай на него внимания. Скажи, ты правда меня любишь?

— Конечно, — ответила она.

— Тогда скажи мне об этом, — настаивал он. — Почему ты мне этого не говоришь?

— Я же и так сказала: «конечно». Разве этого мало?

Такой неопределенный, уклончивый ответ омрачил все его счастье, словно туча закрыла солнце. Сомнения, зародившиеся в его душе, бесповоротно погубили мгновения блаженства.

— О чем ты думаешь? — спрашивал он.

— Не знаю, — отвечала она.

— Но ты не можешь не знать, — настаивал он, и начиналась ссора.

Раза два он отсылал её обратно в бутылку. Она подчинялась, подозрительно при этом ухмыляясь.

— Чему она улыбается? — спросил Фрэнк джинна, поделившись с ним своим несчастьем.

— Не знаю, — ответил джинн, — Разве что она скрывает там любовника.

— И это возможно? — ужаснулся Фрэнк.

— Эти бутылки на удивление просторны, — ответил джинн.

— Выходи! — завопил Фрэнк. — Сейчас же выходи! Очаровательница его покорно появилась.

— В этой бутылке есть ещё кто-нибудь?

— Откуда там кому-то взяться? — удивилась она, но с очень уж невинным видом.

Скажи мне прямо: да или нет?

— Да или нет, — повторила она, доводя Фрэнка до исступления.

— Ты — притворщица, жалкая лгунья! — взвился Фрэнк. — Я сам полезу и разберусь. Но если я кого-нибудь там найду, берегитесь оба: и он, и ты.

С этими словами Фрэнк невероятным усилием воли просочился в бутылку. Он оглядел все вокруг: никого нет. Вдруг сверху он услышал странный звук. Он поднял глаза и увидел пробку, втыкаемую в бутылку.

— Что вы делаете? — закричал он.