Корректировщики - Светлана Прокопчик

— Вот так, да? — тихо и почему-то без угрозы уточнил Цыганков, опустив глаза. — Ну ладно… Поговорить я с тобой хотел. По душам.

— Забыл меня спросить — оно мне надо? — Цыганков молчал, поэтому Илья добавил уже раздраженно: — Ладно, поговорим, но не сейчас. Или вечером зайди, или завтра. Только позвони сначала, а то…

— Не волнуйся, никто меня здесь не увидит, — равнодушно сказал Цыганков и посмотрел Илье в глаза — спокойно, нагло. — Мне надо поговорить. Сейчас. Потому что у меня есть причина для беспокойства.

Илья опустил взгляд. Понятно. Сел за стол напротив. Цыганков, не спрашивая разрешения, закурил.

— На Оленьку Филя глаз положил. С серьезными намерениями. В личном смысле, — спокойно сказал он.

Илья не изменился в лице, однако Цыганков догадался, что попал в цель.

— Вот так-то, Илюха. А Филька из тех, кто своего добиваться умеет. Оленьке, между прочим, его знаки внимания нравятся. Она молодая, дура еще, не понимает, что закончится этот флирт совсем не так, как ей хочется.

— Мне-то что? — Илья пожал плечами с великолепно разыгранным равнодушием. — Я ей не воспитатель.

— Илюх, скажи честно: у тебя с ней что-то было?

Илья молча покачал головой. Цыганков вздохнул с облегчением:

— Значит, она не наврала. Я, честно говоря, не верил. Видел же, что у вас отношения… не случайные. Знаешь, я к ней хорошо отношусь. Как бы то ни было, она никогда не лжет. Я сам антикорректор, и уважаю в людях умение не лгать.

— Ближе к теме, — перебил Илья.

— Да я просто хотел сказать… Знаешь, я ведь ей предлагал выйти за меня замуж.

Всей выдержки Ильи не хватило, чтобы скрыть изумление. Цыганков чуть грустно улыбнулся:

— Отказала. Хотя я с ней спал.

У Ильи потемнело в глазах. В какой-то момент стало трудно дышать, захотелось выскочить на балкон и стоять там, жадно глотая живительный воздух.

— Один раз, — уточнил Цыганков. — Она осенью с Яшкой Ильиным гуляла, знаешь, да? Яшка ее бросил. Потом они несколько раз мирились-расходились, в общем, к середине января поругались окончательно. Я действительно к ней хорошо отношусь. Ну не мог я понять, чего она тратит себя на Яшку! Он же дерьмец! В общем, постарался ее отвлечь. Ей же тяжело после ссоры было. А тут как раз экзамены, мы с ней вдвоем математику пересдавали. Потом разговорились, я к ней в лаборантскую пришел. Ну, вот там все и было. Там стол такой, длинный, там вчетвером поместиться можно…

Цыганков говорил размеренно. Как гвозди забивал. В крышку гроба. Илья всего один раз был в той лаборантской. Стол видел…

— А потом я подумал, что… В общем, я ей сделал предложение. Она сказала, что не жалеет о том, что у нас что-то было, но лучше остаться друзьями. На самом-то деле ей тогда все равно было, кто, лишь бы Яшку забыть. А потом она с Робкой Морозовым встречаться начала, поняла, что это — настоящее. И, знаешь, я отступил. Конечно, год назад добился бы своего, но это год назад. Как-то Служба умеет даже антикорректоров переламывать. Я просто подумал: у нее с Робкой не только любовь, там еще и корректировочная связь. Ну кто я такой, чтоб ломать корректировочную связь?! Тем более, что Робка — это вам не Ильин. Короче, остались друзьями. Тут мне Филька вчера вечером говорит, что у него свои планы. Меня заело, честно скажу. Значит, я отказался, и ради чего? Робке я бы уступил, он все-таки “рут”. Но уступать другому антикорректору?! Хотя Филька для антикорректора и партийца даже слишком порядочный. Видал я их, много… Но все равно — антикорректор. Я подумал и пошел к тебе. Ты ж все-таки подписался Фильку блокировать, может, меры какие примешь.

Илья молчал. Говорить не мог. Думать не мог. Значит, Яшка, потом Цыганков, потом Робка… А он-то верил, что Оля чистая. Что умеет быть верной. Господи, как же слеп он был. Как слеп и как глуп. Не слушал никого. Родной отец пытался предупредить, он же взрослый, у него жизненный опыт такой, что телепатом быть не надо, и так людей насквозь видит. Иосыч тоже насторожился… Значит, все видели то, на что он закрывал глаза.

Когда ушел Цыганков, Илья не заметил. Так и продолжал сидеть за столом, тупо глядя перед собой. Господи, ну сколько можно ошибаться?!

* * *

30 апреля 2084 года, воскресенье

Селенград

Пока Лилька собиралась, Цыганков сварил себе кофе и вышел с чашкой на балкон. За его спиной Лилька металась по квартире, наводя порядок, напевала. У нее было хорошее настроение: Цыганков, всю зиму и всю весну выходные проводивший на полигоне, пообещал, что этот день отдаст ей. Погуляют по центру, сходят в парк, в кино, посидят в кафе. О том, что ему пришлось сделать утром, Цыганков не говорил.

Да, Лилька радовалась. А ему было погано. Твердил себе, что иначе нельзя, иначе будет еще хуже, закончится чьей-нибудь смертью… Он мог лгать всем. Себе солгать не получалось.

Господи, какой прекрасный день сегодня! Солнце, ветра нет, почки набухли, теплынь почти что летняя… Воздух, такое ощущение, что какой-то оранжево-золотой. И в такой день Цыганков совершил самую большую мерзость в своей жизни.

Он не ожидал такого. Шел к Моравлину, продумав все мелочи. У него был готов ответ на все вопросы. Почему Цыганкова вдруг так взволновала судьба Робки и Оли, с чего это он вздумал благотворительностью заняться? А почему он, предлагая бескорыстную помощь, заблокировал мысли? За последнее обстоятельство Цыганков волновался больше всего. Моравлин прекрасный телепат, мало того, у него перманентное сканирование пространства вошло в привычку. Обязан был насторожиться.

Не насторожился. Цыганков помнил, как Моравлин расставался с Алкой, — молча, без видимых переживаний. Как сломал сухую ветку. И с головой ушел в работу. Думал, здесь будет то же самое. И никак не ожидал, что Моравлин сломается сам. Сразу. Он не проверял, не уточнял, поверил безоговорочно. И выпал из пространства мгновенно.

Цыганков ушел, дождался внизу Олю. Обработал и ее. Сказал, что идет от Моравлина, тот с девушкой, даже в квартиру не впустил. Мол, приоткрыл дверь, голый, бросил “попозже зайди” и тут же дверь захлопнул.

Тоже — готовился к слезам, к истерике. Оля сидела на скамейке, уронив руки между колен, смотрела перед собой. Над ее головой оглушительно орали птицы, создавая свои птичьи семьи или, может, уже деля с соседями места для гнездовья. Цыганков принялся уговаривать Олю:

— Оля, оставь парня в покое. У него есть девушка, ты ему не нужна.

— Если б это было правдой, он бы сам мне сказал, — неожиданно ответила она.

— Ты не понимаешь. Он тактичный человек, не может тебя обидеть…

Что— то еще говорил в том же духе. Оля посмотрела ему в глаза -жестко. И Цыганкову стало жутко.

— Не лезь не в свое дело, — сказала она. — Тебя это не касается.

Достала телефон и прямо в присутствии Цыганкова позвонила Моравлину. Цыганков поймал себя на мысли: хорошо бы, если б Моравлин вздумал уточнить у нее хоть что-то из того, что утром сказал ему Цыганков. Вот прямо сразу и поймал бы на вранье. Цыганков был бы рад. Конечно, Моравлин этого так не оставит… но Цыганков думал, что даже сопротивляться не станет, если Моравлин решит морду набить. Так, для виду исключительно.