Командировка - Борис Михайлович Яроцкий

наряда. Там на случай обесточивания горела керосиновая лампа.

Помещение фирмы охраняли бывший военпред майор Шелудько и его напарник бывший участковый старший лейтенант Дрозд. Ровно в восемь утра — с приходом лаборантов — их дежурство прекращалось.

С восходом солнца Вася покинул свой пост. Продрогший, голодный, не выспавшийся, вернулся домой. Чуда не произошло.

Люся, зная, что муж по поручению Ивана Григорьевича выполняет важное задание, встала пораньше, сварила гороховый суп. Никакой крупы в доме давно уже не было. Люся надеялась, что за выполнение задания Вася получит премию и тогда они пойдут на рынок и отоварятся — купят побольше перловой крупы: она дешевая и калорийная.

— Ну, как? — встретила мужа.

В подробности задания Вася ее, конечно, не посвящал. Люся хоть и жена, но женщина, а простодушные заводские женщины с великим трудом хранят производственные тайны. А уж такие, которые связаны с риском для жизни, хранят еще труднее, надеясь, что, в случае успеха, и они прославятся, станут известными, как станут известными и вдруг умными, например, жены президентов. Заводские женщины, да и не только заводские, знают, чем выше риск, тем дороже он оплачивается. А вот в то, что при получении задания о деньгах не было и речи, она, конечно, не верила — стороны всегда договариваются, сколько будет причитаться исполнителю.

В данном случае стороны не торговались. Иван Григорьевич деликатно промолчал, но в уме имел в виду, что Вася будет не в накладе. Вася о деньгах не даже не намекал. Он горел желанием поймать гадину, которая охотится за секретами фирмы.

Он догадывался, что это не замухрышные воры, а серьезные конкуренты. А конкурентов, как известно, не пугают словами, их молча убивают. И Вася гордился, что у него за плечами не просто армейское учебное подразделение, а солидная диверсионная школа, выпускники которой ценятся выше самых знаменитых спортсменов.

Свою военную профессию Вася любил. И когда страну повело вразброс, он изменил этой любви. Нужно было выбирать одно из двух: или превратиться в наемного убийцу (киллеры живут недолго — гибнут под тяжестью долларов), или же остаться человеком, но оказаться в нищете. Вася выбрал второе. И все же голодное существование нет-нет и заставляло вспоминать свою военную профессию: сам не киллерствовал, но киллеров, случалось, консультировал. В консультациях надобность отпала, когда Люся устроилась в заводскую столовую посудомойкой. Изгнанный из «Экотерры», Вася стал реализовывать Люсину получку на городском рынке: за два патрона АК, минимум, который она выносила под бюстгальтером ежедневно, можно было купить буханку хлеба. Было грустно сознавать, что жизнь человека уже стоила полбуханки.

С переходом Васи на работу в фирму «Гурико» материальное положение семьи не улучшилось: закрыли заводскую столовую, и Люся — в который раз! — оказалась без работы. Последние патроны обменяли на детскую обувь, а шоферской зарплаты едва хватало на раздачу долгов.

В это утро в квартире не было ни хлеба, ни масла — на его остатках жена сделала зажарку, заправила гороховый суп. И когда спросила: «Ну, как?», он понял, что она имела в виду: будут ли сегодня деньги? Провести ночь на крыше, на холоде, кто же теперь «за так» не спит и мерзнет? Вася не знал, когда сработает его изделие, но знал, что на живца клюнет хищник, если, конечно, он был.

— Васенька, вздремни, — предложила Люся, когда муж проглотил последнюю ложку супа. — Уснешь ведь за рулем?» Газель» покоя тебе не дает.

Люся почему-то считала, что его ночные бдеяния связаны с автомашиной: кто-то хочет угнать, а Вася придумал приспособление, чтоб не угнали.

— Вздремну потом, — сказал он, спешно собираясь на работу.

Подходил к заводу — не волновался: коль до восхода солнца ничего не случилось, значит, и не случится до следующей ночи. Но каково же было его удивление, когда возле лаборатории увидел ребят из Союза офицеров. Среди них был майор Спис. Здесь же, у стены амбулатории, был припаркован его «москвич».

«И все-таки что-то случилось», — подумал Вася, никак не связывая визит военных со своей миной, которую он заложил в сейфе. Майор Спис сурово посмотрел на подошедшего шофера.

— Твоя работа?

— Вы о чем?

— О ловушке.

— Я ставил по заданию. А что — попался?

— Попался. Труп.

— Трупа не могло быть, товарищ майор. В лучшем случае попавшийся мог оставить пальцы.

— Голову оторвало.

Михаил Спис не преувеличивал. В микроскопной перед раскрытым сейфом лежал обезглавленный труп. Вася присмотрелся, смекнул:

— Товарищ майор, тут сработала тротиловая шашка. Была она привязана к шее. Обратите внимание на позвоночник. Видите, как разворочен?

— А почему тротиловая? Может, граната?

— Нет. Когда я работал в Афгане, доводилось видеть наших ребят, обезглавленных духами. Обычно так духи добивали раненых. Чтоб голова отлетела.

Ни Михаилу Спису, ни, тем более, Ивану Григорьевичу труп не требовался: мертвый ничего не скажет.

— Вот моя работа, — говорил Вася, поднимая с пола оторванный палец. Второй был в сейфе. На втором был белого металла перстень с изображением дракона.

Палец с перстнем Михаил бросил в полиэтиленовый пакет. Пакет спрятал в карман.

Вчера в микроскопной видели только Васю: он один здесь работал. Чем занимался, знали двое: Иван Григорьевич и Михаил Спис. Задача была поймать охотника за секретами фирмы «Гурико». Операция не удалась: взломщик сейфа был мертв.

— Его, товарищ майор, добили, — высказал свое предположение Вася.

— По всей вероятности, да, — согласился Спис. — Но кто?

— Кто пустил его в микроскопную, — уверенно сказал Вася. — А пустить мог кто-то из охраны. Вероятнее всего, майор Шелудько.

Шелудько потребовал вызвать милицию. Но так как лаборатория находилась на территории военного завода, а Союз офицеров взял на себя его охрану, а значит, и лабораторию, то милиция всякую ответственность с себя снимала.

Опыт вызова милиции уже был. Когда разбили микроскоп, в тот день никто из милиции не приехал: сослались на отсутствие бензина. Впрочем, можно было добраться и рейсовым автобусом, но связываться с Союзом офицеров милицейские хлопцы не пожелали. Вскоре взломщик сам объявился, так что надобность в его розыске отпала.

И теперь разыскивать было некого — взломщик валялся около сейфа с оторванной головой. А кто ему к затылку приставил тротиловую шашку, сам он уже никогда не признается.

— Признается майор Шелудько, — настаивал Вася, обращаясь к Михаилу Спису.

Люди Списа, в недавнем прошлом военные дознаватели, уже вели допрос, выясняли: если не сам Шелудько, то его напарник старший лейтенант Дрозд добил раненого.

Вася не унимался, он был возбужден, на него нашло вдохновение, говорил, что замечал:

— Товарищ майор, и еще одного ключа нет.

— Что за ключ?

— Которым открывают решетку. Не открыв решетки, не попадешь к сейфу.

— А где ключ должен быть?