Лицо для Сумасшедшей принцессы - Татьяна Устименко

Дракон лукаво прищурил сапфировый глаз.

– Народная мудрость гласит: любишь орка – люби и… терпи!

Толпа снова рассмеялась, но на этот раз уже не злобно, а снисходительно-добродушно.

– А про козлов она ничего не говорит, случайно, эта мудрость то? – с любопытством поинтересовался все тот же мужик.

Хитрая морда Эткина приняла лицемерно-постное выражение.

– Да я как-то сам сказал стаду козлов: любовь зла – могу случайно полюбить и козла!

– А что козлы ответили? – завопил тонкий, дотошный фальцет.

– А ничего они не ответили! – ехидно добавил дракон. – Разбежались они, во избежание так сказать…, – и столько скрытой угрозы прозвучало в этой фразе, что народ задумался и притих, боясь нарваться на опасную во всех отношениях «любовь» дракона.

Видя, что дебаты уходят не в ту сторону, я решила напомнить о себе:

– Эй, – насмешливо бросила я с высоты крыльца, – тут вроде бы меня сегодня судят, а не козлов!

Взоры сотен пар глаз снова устремились на меня.

– Козлов, говоришь! – довольно громко крякнул Эткин, и риторически процитировал: – А судьи – кто?

Судья сконфуженно прокашлялся:

– Однако, вернемся к нашему разбирательству! Какое наказание следует применить к преступной принцессе?

– Пусть маги лишат ее ребенка-чудовища, изведут его прямо в утробе матери! – выкрикнул сварливый женский голос. – А потом распутная девка искупит свою вину на следующей же войне!

Народ одобрительно загалдел.

– А ну, шаг назад и всем дышать носом! – свирепо прикрикнул дракон. – Этот ребенок не вашего ума дело!

Толпа тут же заткнулась и попятилась.

– Легче договориться с голодным тигром, чем с сытыми баранами, – чуть слышно пробормотал Эткин, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Что скажешь, принцесса? – обратился ко мне судья, взглядом и жестами намекая – соглашайся, дурочка!

– Ребенка не отдам! – категорично отрезала я.

Толпа всколыхнулась вновь.

– Казнить ее! – послышались многочисленные требования.

Краем глаза я подметила, как помертвело лицо отца, а мать залилась слезами и уткнулась ему в плечо. Я насмешливо обвела твердым взором неистово орущую толпу.

– Казнить? Ха, ну попробуйте! Кто рискнет выйти против Сумасшедшей принцессы? – и оторопелые люди услышали, как тонко и протяжно запел Нурилон, требуя крови врагов.

Многие начали торопливо пробираться подальше от меня, уходя в задние ряды зрителей, толкая и тесня более слабых. Ощутимо запахло паникой.

– Да у нас и палача то нет! – ошеломленно шепнул прокурор.

Эткин гадко хихикнул.

– Ну вот и пошли бы вы! – невежливо послала я.

Марвин смеялся в открытую, даже не потрудившись хотя бы для приличия прикрыться рукавом.

– Дочка, разговаривай с судом корректнее! – попросил король-отец, пряча улыбку.

– А не пошли бы вы некоторым образом туда, где и подобает находиться таким как вы, в виду того, что я, в силу некоторых обстоятельств попросила бы вас туда отправиться! – галантно поклонилась я.

Лансанариэль не выдержал и прыснул, громко и весело. Утробным басом хохотал орк. Суд превратился в фарс.

– Не страшно, когда над тобой смеются, хуже – когда плачут…, – философски бубнил дракон.

Прокурор и судья стушевались окончательно.

Но, на беду, нашлись и те, кто по злобе или зависти не желал, чтобы я отделалась слишком легко.

– Нет, так дело не пойдет! – вдруг раздался спокойный, рассудительный голос. – Казнить – это конечно чересчур, но принцессу нужно сурово и публично наказать для примера всем, да для острастки другим, ибо закон – он для всех един!

– Правильно, это будет справедливо! – поддержали оратора многие из толпы.

Судья приободрился.

И тут вперед вышел Саймонариэль…

Одного взмаха руки великого архимага оказалось достаточно для того, чтобы толпа угомонилась. Все же, на Поющем острове Саймона знали и уважали все – от мала, до велика.

– Хватит! – негромко вымолвил магистр. – Не уподобляйтесь стаду тупых баранов! Нельзя вот так бездушно и опрометчиво судить человека, принесшего нам добро и благо. Не нам поднимать карающую длань на ту, которая не только уподобилась богам, но и стала одной из них. Провидение открыло мне сегодня – принцессе суждено свершить еще множество подвигов, а ее дитя окажется не наказанием и злом, а великим благом и истинным подарком судьбы! Ее сын станет одним из столпов глобального мирового равновесия между силами Света и Тьмы!

Судья хищно прищурился:

– А может это лишь сказка?

– Докажи нам свое пророчество, Саймонариэль! – недоверчиво прилетело из толпы. – Слова ничего не значат и никого не убедят.

– Хорошо! – согласно кивнул архимаг. – Ульрика де Мор пройдет божий суд, и тем самым очистился от неправедных наветов!

– Да будет так! – хором вскричали все, с облегчением принимая мудрое решение волшебника.

Прямоугольный брусок железа, раскаленный до бела и так и пышущий волнами испепеляющего жара, удерживаемый щипцами кузнеца, завис прямо перед моим побелевшим от ужаса лицом. И тогда я догадалась – что намеревается совершить Саймон. Совершить со мной. Я хотела рвануться, убежать от этого невозможного, противоестественного ужаса, но не смогла. Ибо если я побегу сейчас, то буду обречена всю оставшуюся жизнь продолжать этот бессмысленный, трусливый бег. Тогда память об Асторе уж точно, станет страшным проклятием, историей – призванной пугать непослушных детей долгими, зимними вечерами. А мой собственный ребенок когда-нибудь пожалеет о дне своего рождения и отвернется от матери, подарившей ему столь безрадостную судьбу. Значит – я вынесу все, чтобы они не сотворили со мной, вынесу, перетерплю, пускай даже не ради себя, но во имя погибшего отца и на благо своего, еще не рожденного сына. Сына, который будет мной гордиться!

Волосатые руки кузнеца, удерживающего раскаленный металл, защищали толстые войлочные рукавицы, но я заметила, что, даже не смотря на материю и длинную рукоять щипцов, его ладони начали ощутимо страдать от горячего бруска, предназначавшегося для меня.

«Боги! – мысленно взмолилась я. – Так что, это и есть ваша хваленая справедливость? Если да, то помогите, дайте мне силу, чтобы вынести это испытание, ведь мои собственные силы уже на исходе!»

– Ульрика! – сильные пальцы Саймонариэля больно стиснули мое напряженное плечо, вырывая меня из мира призрачных видений. – Ты осознаешь, что тебе предстоит сделать?

– Да! – послушно шепнули мои онемевшие губы.

– Тогда выслушай меня внимательно, – темные глаза мага приблизились, вливая в меня спокойствие и странное равнодушие, напоминающее сон на исходе ночи. – Вы примешь этот металл на свои обнаженные ладони и, держа руки вытянутыми перед грудью, медленно пройдешь от крыльца до вон того куста сирени, а потом бросишь стальной брусок на землю. И если ладони твои не пострадают и не будут иметь следов ожога, то мы все признаем твою невиновность и не станем преследовать твое дитя, не причинив ему ни малейшего вреда ни до, ни после рождения!