Право на любовь - Анна Никитина

от моей фирмы открывается тут филиал, и меня просят его возглавить. А Паша может работать удаленно. Иногда, правда, придется туда летать, но не так часто. Мы уже и дом тут купили, правда, в нём еще ремонт будет делаться. Так что поживем пока у вас, — говорит дочь. А у меня от сердца отлегло. Моя девочка. Моя доченька будет рядом.

— Как здорово. Молодец дочка! Я горжусь тобой и твоими успехами, — говорю ей открыто и при всех. Каждый знает, как я их ценю и люблю. И знаю, что братья и сестра ей так же гордятся искренне. Потому что мы не выделяли кого-то любимчиком. Мы любили всех одинаково. Воспитывали одинаково. Давали всем все поровну. Поощряли и наказывали одинаково и вместе. С женой были тандемом. Командой.

— Так, ну а теперь рассказывайте, что у вас за сюрприз? — говорит жена и смотрит на Матвея.

— Вот. — протягивают нам зелененькую коробочку.

— Мы вчера были на УЗИ и узнали, кто у нас будет, — говорит невестка. Открываем коробочку, а там двое голубых пинеток и одна розовая.

— Тройня? — спрашивает жена.

— Да. Два мальчика и одна девочка, — с улыбкой произносит невестка. А сама на вид такая маленькая и хрупкая. Что как в ней эти малыши поместятся, представить трудно.

— Моя ты девочка. — обнимает её жена.

— Ну, ты герой, конечно, — говорит Димка брату.

— А ты не отставай, — кидает ему ответочку Матвей.

— Мы пока на одной остановимся. — говорит Димка.

— Спасибо, дети. — обнимаю сына и невестку. Когда нежность отходит, мы все же рассаживаемся.

— Ярослав Вл… — начинает мямлить, но потом в его глазах поступает какая-то решительность, и уже я слышу увереннее. — Ярослав Владиславович, наше первое знакомство с вами вышло не самым удачным, но я хочу попробовать еще раз. Меня зовут Игнат Сергеевич Милов. Я парень вашей дочери. Мы с ней встречаемся уже два года, и я бы хотел стать частью вашей семьи. — заканчивает речь и протягивает руку для пожатия.

— Ну что ж, Игнат Сергеевич Милов, поживем — увидим. — и крепко пожимаю его. Чтобы понимал, моё слово решительное. Со мной шутки плохи. За дочь придушить могу. Марьяна принимает и улыбается. Я же принимаю их союз, но в наблюдательной позиции. Все рады моей реакции. Знаю, думали, будет хуже. За всем потоком слышу разговор сыновей.

— Как она? — спрашивает старший младшего.

— Пока на сохранении. Но вот пишу ей, и уже часа два не отвечает. — волнительно говорит Дима.

— Не переживай, все хорошо будет, — поддерживает моя жена. — Лучше пусть полежит. Нормально доходит и родит.

— Какой срок? — спрашивает Яся.

— Тридцать пять недель, — отвечает Димка.

— Все будет хорошо, Дим, — поддерживает Яся.

— Спасибо, сестрен, — отвечает Дима.

— О, звонит, — говорит он.

— Ставь на громкую, — говорит Яся. — Мы ее тут подбадривать будем.

— Привет, — берет он трубку. — Подожди, на громкую переключу.

— Всем привет! — слышится из динамика. — Вы там все собрались, да.

— Да. Ты там давай поправляйся, и к нам, — говорю второй невестке.

— С радостью. Только уже не одна, — многозначительно говорит невестка.

— Что ты хочешь этим сказать? — спрашивает Димка.

— То, что двадцать минут назад ты стал папой дочки. — слышим из телефона.

— Поздравляем!!! Поздравляем!!! — уже кричим все толпой на перебой.

— Спасибо, — говорит невестка. — Вес — два килограмма шестьсот грамм, рост — сорок восемь сантиметров.

— Спасибо за дочку, любимая! — радостно говорит сын. Я вижу в нем свои переполняющие чувства. — Как ты? Как себя чувствуешь? Все хорошо? Как малышка? — заваливает вопросами.

— Все хорошо. Болит, правда все. Меня кесарить пришлось, малая в пуповине запуталась. Но все хорошо. Её сейчас забрали на осмотр, а я уже в палате, — говорит невестка.

— Хорошо. Отдыхай тогда. Я люблю тебя, — говорит сын.

— И я. Хорошо вам посидеть. — отключается, но через мгновение присылает фото, и все тают. Да, это сморщенный комочек, такой еще другой. И не всегда можно увидеть в нём красоту. Но человек только пришел в этот мир. И мы его принимаем. Она лучшая уже для нас для всех. Красивая и самая любимая внучка для нас.

— Папа, скажи, как всегда, свой тост, — говорит Матвей. И я поднимаюсь.

— За семью!

— За семью! — повторяют все. И мы осушаем свои бокалы.