Деникин - Георгий Ипполитов

Глухим голосом, но резко и отчетливо генерал Корнилов произнес:

— Положение действительно тяжелое, но не вижу другого выхода, кроме как взятие Екатеринодара. Поэтому я решил завтра на рассвете атаковать по всему фронту. Как ваше мнение, господа?

Все присутствующие, за исключением генерала Алексеева, высказались против продолжения штурма. Алексеев же предложил дать войскам передышку. Корнилов, видимо, чувствуя себя не совсем уверенно, сразу же согласился на это. Расходились участники совещания в подавленном настроении. Генерал Марков, вернувшись в штаб, сказал:

— Наденьте чистое белье, у кого есть. Будем штурмовать Екатеринодар. Екатеринодара не возьмем, а если возьмем, то погибнем…

Пессимистическую оценку положения разделяли и другие генералы. Алексеев позднее говорил:

«Если бы Екатеринодар был взят, удержать его с 300 пехотинцами и 1000 истомленной конницы не удалось бы. Правда, благодаря успеху к нам подходили казаки, но это не было войско, это было бы ополчение ниже критики».

Генерал Деникин, оставшись вдвоем с Корниловым, спросил:

— Лавр Георгиевич, почему вы так непреклонны?

— Нет другого выхода, Антон Иванович. Если не возьмем Екатеринодар, то мне остается пустить пулю в лоб.

— Кто же выведет армию?

— Вы выведете…

Антон Иванович встал и взволнованно проговорил:

— Ваше превосходительство! Если генерал Корнилов покончит с собой, то никто не выведет армии — она вся погибнет…

Кто-то вошел, и они уже никогда не докончили этого разговора…

Но назначение преемника состоялось. Радости Деникин не испытывал. Он еще не знал, что не пройдет и суток, как ему придется спасать армию, закрыв глаза своему соратнику генералу Корнилову…

Положение казалось безнадежным. Не случайно генерала Корнилова уже посещала мысль о самоубийстве, не случайно он заговорил о преемнике, о том, кто выведет армию, если погибнет ее командующий. Чувствовал смерть свою Лавр Георгиевич…

В дни штурма штаб армии располагался в здании молочной фермы Екатеринодарского экономического общества в трех верстах от города. Это был одноэтажный деревянный дом, состоявший из шести небольших комнат. В трех из них помешался лазарет, в двух — собственно штаб. Угловая комната с окнами на северо-восток служила кабинетом и одновременно квартирой Корнилова. В 7 часов 20 минут утра 31 марта (13 апреля) 1918 года снаряд, выпущенный с позиций красных, влетел в окно комнаты генерала Корнилова, прошил насквозь стену и разорвался снаружи, не причинив никому вреда. Единственной жертвой был сам командующий. Взрывной волной Лавр Георгиевич был смертельно контужен и через 10 минут умер, не приходя в сознание.

Удивительное стечение обстоятельств гибели Корнилова навело Деникина на философские раздумья о непостижимости путей, по которым движется история:

«Неприятельская граната попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути свершения неведомого».

В последние дни штурма Екатеринодара Добровольческая армия держалась только благодаря Корнилову, гибель которого грозила подорвать боевой дух белых волонтеров и привести армию к краху. Первоначально добровольческое командование попыталось скрыть происшедшее, но слух быстро распространился, вызвав настоящую панику. Настроение тех часов может проиллюстрировать выдержка из дневника офицера-корниловца:

«Разнеслась ужасная весть, что Корнилов убит. Сначала никто не хотел этому верить. Но потом, когда пришло подтверждение, все впали в отчаяние. Если нет с нами Корнилова, то это значит конец, конец всем нам, конец всех наших надежд».

Примерно то же сообщает и Антон Иванович в «Очерках русской смуты»:

«Конец всему! В этой фразе, которая срывалась с уст не только малодушных, но и многих твердых людей, соединились все разнородные чувства и побуждения их: беспредельная горечь потери, сожаление о погибшем, казалось, деле и у иных — животный страх за свою собственную жизнь.

Корабль как будто шел ко дну, и в моральных низах армии уже зловещим шепотом говорили о том, как ее покинуть.

Было или казалось только, но многие верили, что враг знал уже о роковом событии; чудилось им за боевой линией какое-то небывалое оживление, а в атаках и передвижениях большевиков видели подтверждение своих догадок. Словно таинственные флюиды перенесли дыхание нашей скорби в окопы врагов, вызвав в них злорадство и смелость…»

…Когда от берега Кубани понесли носилки с прахом командующего, его начальник штаба обратился к Деникину:

— Вы примете командование?

— Да.

«Не было ни минуты колебания, — вспоминал Антон Иванович. — Официально по должности помощника командующего армией мне надлежало заменить убитого».

Он черканул небольшую записку генералу Алексееву:

«Генералу Алексееву.

Доношу, что попавшим в 7 ч. 20 м. в помещение штаба снарядом был смертельно ранен генерал Корнилов, скончавшийся через 10 минут. Я вступил во временное командование войсками Добровольческой армии. 31 марта. 7 ч. 40 м. № 75/т. Генерал-лейтенант Деникин».

В осиротевший штаб армии приехал Алексеев и обратился к Деникину:

— Антон Иванович, принимайте тяжелое наследство. Помоги вам Бог!

Помощь Бога действительно была бы Деникину нелишней…

Генералы обменялись крепким рукопожатием. Судили, рядили, как, от чьего имени отдавать приказ. Генерал Романовский предложил, чтобы приказ издал генерал Алексеев как старший по званию — генерал от инфантерии. Михаил Васильевич немедленно написал его:

Ǥ 1.

Неприятельским снарядом, попавшим в штаб армии, в 7 ч. 30 мин. 31 сего марта убит генерал Корнилов.

Пал смертью храбрый человек, любивший Россию больше себя и не могший перенести ее позора.

Все дела покойного свидетельствуют, с какой непоколебимой настойчивостью, энергией и верой в успех дела отдался он на служение Родине.

Бегство из неприятельского плена, августовское выступление, Быхов и выход из него, вступление в ряды Добровольческой армии и славное командование ею — известны всем нам.

Велика потеря наша, но пусть не смутятся тревогой наши сердца и пусть не ослабеет воля к дальнейшей борьбе. Каждому продолжать исполнение своего долга, памятуя, что все мы несем свою лепту на алтарь Отечества.

§ 2.

В командование армией вступить генералу Деникину.

Генерал от инфантерии Алексеев».

Так Антон Иванович оказался во главе Добровольческой армии, вскоре став военно-политическим лидером в лагере белых.