Деникин - Георгий Ипполитов
Шрифт:
Интервал:
А где же Ксения Васильевна? Она уехала из Ростова при приближении немецких войск. Все еще не изменив в паспорте свою девичью фамилию, перебралась в Новочеркасск не столько от немцев, сколько от надоедливых ухаживаний племянника своей хозяйки. Жертва любви с первого взгляда, Яблоков умолял ее выйти за него замуж и угрожал «непоправимыми действиями», если она будет продолжать ему отказывать. Ася ничего не знала о судьбе добровольцев, ходили самые разные противоречивые слухи как об их победоносном наступлении, так и о гибели армии. До нее дошла лишь одна достоверная информация через людей, достойных доверия: Корнилов убит, его заменил Деникин.
И вот, наконец, в пасхальное воскресенье пришли хорошие известия: добровольцы возвращаются, говорят, они уже совсем близко! И вовремя. Красные, изгнанные из Ростова, подступили к Новочеркасску. Но не люди Деникина отстояли город, а посланные провидением бойцы из далекой Румынии. В день их победы они с триумфом вошли в столицу Дона. Многие стали искать квартиру для постоя. Пять офицеров ворвались в дом, где жила Ася. Пожилая пара (без племянника), сдававшая ей комнату, гостеприимно приняла победителей, но смогла предложить им лишь одну комнату. Поручик Борисов, слишком уставший, чтобы быть галантным, обратился к Ксении Васильевне:
— Переночуйте у своей подруги или где хотите, но нам нужны хороший отдых и ваша постель.
— Об этом не может идти и речи!
Поручик начал злиться:
— Никто не может лишить нас заслуженного сна! Мы шли без отдыха целую неделю и сражались, чтобы присоединиться к Деникину…
— И вы выгоняете его жену из комнаты!
Сначала поручик пришел в изумление, но затем расхохотался.
— Его жену! Чрезвычайно рад с вами познакомиться, мадам! Позвольте мне представиться: я персидский шах. А теперь пошевеливайтесь.
Ксения Васильевна вынуждена была прибегнуть к свидетельству венчавшего ее священника, и пришедшие в чрезвычайное замешательство люди после долгих извинений оставили ее в покое. Инкогнито было раскрыто.
Однако понадобилось еще восемь дней, чтобы генерал Кисляков после визита к госпоже Яблоковой обнаружил место пребывания жены своего командующего и передал ей короткое письмо:
«Думаю, тебе уже известны подробности нашего похода или о них расскажет Кисляков.
Моя душа полна Тобой. Я сейчас не могу и не хочу связно описывать события.
Жив. Здоров. Бодр. Сознаю крайнюю сложность обстановки, но вижу просветы. Борьба — до конца.
Все мои мысли, желания, мечты — к тебе, любимая, к тебе, моя желанная…»
Ксения Васильевна с упоением читала записку любимого мужа и мечтала о скорой встрече. Она, как нормальный обыватель, радовалась жизни и абсолютно ничего не знала о тех политических страстях, что развернулись в новом государственном образовании на вольном Доне — Всевеликом войске Донском. А там победители большевиков с остервенением грызлись за власть. Всех загрыз генерал-лейтенант Петр Николаевич Краснов, избранный в конечном итоге атаманом.
Помните, читатель, поезд, что мчал Антона Ивановича к маньчжурским сопкам? А в нем один военный корреспондент, что любил привирать для красного словца? Это он, Краснов!
Справка
Его имя было достаточно популярно на Дону. Отец Петра Николаевича, тоже закончивший службу в генеральских чинах, был известен Как знаток казачьей старины, печатался в солидных журналах. Сам Краснов, еще юным хорунжим, едва закончив Павловское училище, начал публиковать в различных изданиях свои рассказы и очерки. Первые из них вышли под псевдонимом Гр. Ад — по имени любимого коня автора. Он был не только военным корреспондентом во время японской кампании, но выпустил более десятка отдельных книг. Судьба забрасывала его не только в Китай и Туркестан, но даже в Абиссинию, куда он был послан начальником военного конвоя при русской миссии.
В Первую мировую войну Краснов последовательно командовал кавалерийским полком, бригадой, дивизией. В августе 1917 года приказом Генерала Корнилова он был назначен командиром 3-го конного корпуса, которому в планах мятежного главковерха отводилась роль основной Ударной силы при походе на столицу. Но Краснов фактически вступил 4 Командование уже после провала корниловского выступления и потому сумел избежать обвинений в мятеже.
После победы Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде Краснов неудачно попытался прийти на помощь Временному правительству, был арестован, двое суток отсидел под стражей в Смольном, но был отпущен на свободу, обещав сохранить лояльность новой власти. Несмотря на это, при первой же возможности он выехал на юг, куда прибыл уже в самый канун падения калединского Дона. При большевиках Краснов скрывался в станице Константиновской, активного участия в начавшемся восстании не принимал. Однако в силу сложившейся политической конъюнктуры на выборах атамана победил.
Территория Все великого войска Донского ограничивалась в ту пору ближайшими окрестностями Новочеркасска. На севере области еще находились красные, на юге — в Ростове и Таганроге стояли немцы. Передовые посты баварской кавалерии располагались в 12 верстах от донской столицы. Вот в ВВД и дислоцировалась Добровольческая армия, вступившая в полосу сложных отношений со старо-новым казачьим государственным образованием.
Говоря же о коллапсе Добровольческой армии, замечу, что она попала в него в том числе благодаря некоторым характерным особенностям, порожденным русской Гражданской войной.
Своеобразным катализатором внутреннего кризиса Добровольческой армии послужил 1-й Кубанский («Ледяной») поход. Он, по оценке Деникина, оставил глубокий след в психике добровольцев, наполнив ее значительным содержанием, — «отзвуками смертельной опасности, жертвами и подвигами».
Но вместе с тем поход вызвал невероятную моральную и физическую усталость белых волонтеров. Издерганные нервы, утомленное воображение молодых добровольцев, коих Бог оставил пока в живых, требовали отдыха и покоя. Хотелось всем пожить немного человеческой жизнью, побыть в обстановке семейного уюта, не слышать ежедневно артиллерийского гула.
Искушение было велико. Его стимулировала обстановка повседневного быта, что воцарилась в ВВД и преследовала белых волонтеров буквально на каждом шагу. Кроме того, они, души которых были заморожены льдом «Ледяного» похода, ощущали себя чужими на празднике жизни, развернувшимся вокруг.
Вот как описывает свои ощущения Гуль:
«Обвязанные грязными бинтами, хромые, рваные, с тряпками, мешочками, с палочками, они уже сошли с парохода и ковыляют, идут в город.
На улице прохожие останавливаются, удивленно смотрят на оборванцев и осторожно спрашивают: „Вы кто такие?
Откуда?“ — „Корниловцы из похода вернулись“. — „А-а-а!“ — тянут прохожие, спокойно ускоряя шаг.
Мы дошли до той же самой грязной гостиницы „Лондон“, где останавливались, приехав в Новочеркасск. Сняли тот же скверный номер…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!