Бетховен. Биографический этюд - Василий Давидович Корганов

любезный Варенна, не позже, как через две недели.

Я не мог позаботиться об этом раньше. Я ведь вообще не умею давать заказов и т. п.

С упаковкой стоит 400 фл. здесь сейчас же; если хотите выложить еще 50 фл. на отделку, то напишите мне сейчас же.

Инструмент от Шанца, у которого я также взял себе.

Поклон семье вашей.

Второпях ваш Бетховен.

В Теплице, на берегу Заубаха, в живописной долине, между Миттельгебирге и Эрцгебирге, бьют теплые минеральные ключи, привлекающие больных со всех концов Европы и преимущественно австрийскую знать. Здесь в 1813 году заключили «священный союз» правители Пруссии, Австрии и России. Здесь летом 1812 г. Бетховен встретил многих своих венских знакомых, в том числе князя Кинского, уплатившего ему тут же часть своего долга; здесь Бетховен опять увлекся и вновь испытал томление любви. Обладательница чудного голоса, талантливая исполнительница романсов и красавица Амалия фон Зебальд пленила сердце композитора.

Перед отъездом из Вены он отправился проститься со своим августейшим покровителем, но последний был уже в Бадене; не застав также его камергера, барона Швейгера, Бетховен послал ему записку.

К камергеру эрцгерцога барону

Иосифу ф. Швейгеру.

Ничтожнейший из ничтожных был только что у всемилостивейшего государя, но там все было закрыто. Потом он пришел сюда, где все было открыто, но никого нет, кроме верного слуги. Со мной был толстый узел нот с целью устроить под конец хороший музыкальный вечер, увы! Мальфати настаивает на том, чтобы я поехал в Теплиц, но мне это совершенно не нравится. Надеюсь, по крайней мере, что развлечения всемилостивейшего государя будут страдать в мое отсутствие, а помочь этому я не могу. О Vanitas! – и ничего более. До поездки в Теплиц я посещу вас в Бадене или напишу. Прощайте! всего лучшего всемилостивейшему государю! Любите вашего друга Бетховена.

Накануне выезда в ресторане «Лебедь» состоялся прощальный обед; композитор был в прекрасном настроении, много шутил и тут же написал четырехголосный канон, немедленно пропетый приятелями; текстом послужили несколько слов, касающихся Мельцеля, изобретателя метронома. Впоследствии тема этого канона (сер. 23, № 43) была введена композитором в allegretto 8-й симфонии.

По пути, в Праге, он провел несколько дней в обществе Варнхагена фон Энзе, будущего выдающегося писателя, состоявшего тогда адъютантом при принце Бетхейме, сподвижнике Блюхера; по приезде в Теплиц он сообщает Варнхагену о своем первом впечатлении и о публике.

Теплиц, 14 июля 1812 года.

При сем, любезный Варнхаген, пакет для Вильмса (Виллизена) – прошу его прислать мне сюда с почтовой каретой 3 части сочинений Гете «Ученические годы Вильгельма Мейстера», так как четвертая недостававшая нашлась; если же вы сами в скором времени приедете сюда, то, конечно, ничего этого не надо, поэтому предоставляю сие вашему мудрому усмотрению. О Теплице скажу немного, людей мало, и среди этих немногих никого выдающегося, а потому живу одиноко. Один! Один! Один! Мне было жаль, любезный Варнхаген, что я не мог провести последнего вечера в Праге с вами, я нашел это даже неприличным, но одно обстоятельство, которого я не мог предвидеть, помешало мне, не упрекайте меня в этом, словесно подробнее об этом. Всего хорошего генералу Бентхейму, его и вас я особенно желал бы видеть здесь. Если вы считаете меня чужаком, с какими-то особенными странностями, то я готов не видеть в вас ничего странного и ничего особенного, если хоть некоторые хорошие стороны сближают людей, этого вполне достаточно, чтобы проложить дружбе путь.

Прощайте! прощайте! прощайте! Разбейте вдребезги зло и будьте выше него.

Ваш друг Бетховен.

NB. Пишите мне, и пришлите, пожалуйста, ваш точный адрес.

Господину Варнхагену в Праге. Сдать вместе с пакетом господину генералу графу Бентхейму.

В Теплице композитора ожидала вторая встреча и сближение с Амалией Зебальд, приехавшей сюда со своей младшей сестрой и проживавшей в одной русской семье. Бетховен вновь охвачен матримониальными грезами, он мечтает о женитьбе, он намерен связать свою жизнь с этой тридцатилетней красавицей, очаровавшей его не только блестящим умом, строгими античными чертами лица, но также звучным и полным задушевным голосом, исполнявшим преимущественно значительные и содержательные произведения классиков. Композитор не мог пожаловаться на отсутствие взаимности. Красавица всю жизнь хранила клок волос, срезанных ей с головы Бетховена в конце сентября 1812 года; она навещала его, оказывала ему множество услуг, но все же не осуществила его заветной мечты. Из приводимых здесь записок хворого и ноющего композитора видно, что своими поступками он причинял неприятности и страдание даже той, которой был увлечен в это время не менее, чем Беттиной.

В альбом Зебальд.

Чтоб вы Людвига ван Бетховена,

Если б даже пожелали,

Никогда не забывали.

Теплиц, 8 августа 1812 года.

К Амалии Зебальд.

16 сентября 1812 года.

Я тиран! Ваш тиран! Вы заблуждаетесь, называя меня так; если даже таков ваш взгляд, то это еще не доказывает вашего нерасположения ко мне. Не браните за это. Ведь это было бы скорее счастьем для вас. Еще вчера я чувствовал себя не совсем хорошо, а сегодня утром нездоровье усилилось. Вероятно: я съел что-либо вредное, а мой болезненный организм, видимо, воспринимает одинаково как скверное, так и хорошее. Впрочем, пожалуйста, не приписывайте того же моему характеру. Толпа безмолвствует, ведь это только толпа. Она видит в других только свое отражение, а это и есть ничто. Прочь все. Высокое и прекрасное не нуждается в толпе. Оно не нуждается ни в ком, и оно же, вероятно, связывает нас. Прощайте, милая Амалия! Если луна будет светить сегодня вечером веселее солнца дневного, то вы увидите у себя ничтожнейшего из ничтожнейших.

Ваш друг Бетховен.

Милая, добрая Амалия! Вчера после ухода от вас мне стало хуже, лежу в постели со вчерашнего вечера до сих пор. Я хотел сообщить вам сегодня, но раздумал, из опасения вызвать подозрение ваше, будто стараюсь придать себе особенное значение. Как могло вам присниться, будто для меня вы ничто?

При встрече, милая Амалия, поговорим об этом; хотел бы я пользоваться вашим доверием и вызывать в вас своим присутствием покойное, безмятежное настроение. Надеюсь, завтра мне будет лучше, и мы проведем еще несколько часов вместе, что вызовет в нас взаимные чувства радости и душевного подъема. Доброй ночи, милая Амалия! Глубоко благодарен за доказательство внимания к вашему другу

Бетховену.

Тидге я пересмотрю.

Спасибо за все, что вы находите полезным для моего организма. О самом необходимом уже позаботились. Кажется, и болезнь уже не так