Между жизнью и честью. Книга I - Нина Федоровна Войтенок

Надо честно признать, что представление о войне у советских людей сложилось по картинке из кинофильмов, где каждый советский солдат уничтожал фашистов сотнями, где советские летчики в одиночку сражались с армадами вражеских самолётов и побеждали, где немецкие танки горели десятками на поле боя. И эта картинка до сих пор является основой даже для некоторых профессиональных историков.

А некоторые из них всячески стараются оболгать, даже оскорбить фронтовиков, решивших правдиво отобразить эту страшнейшую войну.

Так, совсем недавно прочитала высказывание одного историка о писателе Викторе Астафьеве, дескать, старался получить Нобелевскую премию, вот и написал свою книгу «Прокляты и убиты». И с сарказмом добавляется: «Зря старался, не получил»!

Таких «смельчаков-историков» у нас хватало и в трудное время для страны, хватает и сейчас. Они всегда в тепле, всегда, как говорится в народе: «Сыты и пьяны».

Если бы им только приснилось то, что довелось видеть Виктору Астафьеву, моему отцу, то, как выразился мой крёстный, боевой друг моего отца, Сычёв Александр Степанович: «Во сне в штаны наложили бы».

То что немцам подыграли в начале войны — не вызывает никакого сомнения. Факты говорят сами за себя, хотя и стараются списать явное предательство на разгильдяйство, на трусость, на некомпетентность.

Примечание. Подробности во второй главе этой книги.

Арсен Мартиросян основательно, опираясь на документы, разоблачает предательство высшего военного командования в годы ВОВ, причём давно и в книгах и в интервью.

Справка. 1941-й год. Джон Эриксон: «Все, что Сталин и Ставка швырнули в заслон, целые эшелоны армий, брошенные одна за другой, было сметено валом поражений. Три миллиона военнопленных в германских руках и численность Красной Армии, павшая до наинизшей точки войны, являются плачевным доказательством упорной и бессмысленной расточительности в обращении с огромными армиями и холодного равнодушия к их судьбе».

Новые соединения формировались настолько ускоренными темпами, что об обучении и слаживании речи просто не было. По сути, в новые дивизии собирали личный состав, раздавали оружие, иногда даже не успевая переодевать бойцов, и сразу бросали в бой. Это приводило к огромным потерям…

Не следует думать, что такая картина сложилась лишь осенью 1941 года, когда обстановка была критическая. Достаточно посмотреть документы, которые появились через год после битвы под Москвой.

В «Докладной записке Особого отдела НКВД Донского фронта» от 30 октября 1942 года разбирается провал наступления 66-й армии, игравшей ключевую роль в операции по окружению немецких войск в Сталинграде. Командующий 66-й армией генерал Жадов объясняет причины неудач: «Люди не обучены и совершенно не подготовлены, многие совершенно не умеют владеть винтовкой. Прежде чем воевать, надо новую дивизию хотя бы месяц обучать и подготавливать».

То же говорит и командующий Донским фронтом генерал Рокоссовский: «Прибывшие новые дивизии к бою совершенно не подготовлены. Сегодня буду докладывать тов. Сталину, просить его, чтобы личный состав вновь формируемых дивизий хотя бы месяц проходил боевую подготовку…»

Примерно в то же время, в сентябре 1942 года, появляется и доклад главнокомандующего ВВС генерала Новикова Сталину. В докладе говорится, что лётчики не имеют должной выучки и не способны вести воздушный бой как самостоятельно, так и в паре и в группе.

«Те, кто врёт о войне прошлой, приближают войну будущую. Ничего грязнее, жестче, кровавее, натуралистичнее прошедшей войны на свете не было. Надо не героическую войну показывать, а пугать, ведь война отвратительна. Надо постоянно напоминать о ней людям, чтобы не забывали. Носом, как котят слепых тыкать в нагаженное место, в кровь, в гной, в слезы, иначе ничего от нашего брата не добьешься».

Виктор Астафьев. Советский и российский писатель, драматург, эссеист.

Герой Социалистического Труда. Лауреат двух Государственных премий СССР и трёх Государственных премий России. Член СП СССР.

Виктор Астафьев: «Днепровские плацдармы! Я был южнее Киева, на тех самых Букринских плацдармах (на двух из трёх). Ранен был там и утверждаю, до смерти буду утверждать, что так могли нас заставить переправляться и воевать только те, кому совершенно наплевать на чужую человеческую жизнь. Те, кто оставался на левом берегу и, „не щадя жизни“, восславлял наши „подвиги“.

А мы на другой стороне Днепра, на клочке земли, голодные, холодные, без табаку, патроны со счёта, гранат нету, лопат нету, подыхали, съедаемые вшами, крысами, откуда-то массой хлынувшими в окопы»… «Вот до чего мы дожили, изолгались, одубели! И кто это всё охранял, глаза закрывал народу, стращал, сажал, учинял расправы? Кто такие эти цепные кобели? Какие у них погоны? Где они и у кого учились? И доучились, что не замечают, что кушают, отдыхают, живут отдельно от народа и считают это нормальным делом…»

Не надо лгать себе, Илья Григорьевич! Хотя бы себе! Трудно Вам согласиться со мной, но советская военщина — самая оголтелая, самая трусливая, самая подлая, самая тупая из всех, какие были до неё на свете. Это она «победила» 1:10!

Это она сбросала наш народ, как солому, в огонь — и России не стало, нет и русского народа…

Сколько потеряли народа в войну-то? Знаете ведь и помните. Страшно называть истинную цифру, правда? Если назвать, то вместо парадного картуза надо надевать схиму, становиться в День Победы на колени посреди России и просить у своего народа прощение за бездарно «выигранную» войну, в которой врага завалили трупами, утопили в русской крови.

Не случайно ведь в Подольске, в архиве, один из главных пунктов «правил» гласит: «Не выписывать компрометирующих сведений о командирах Совармии»…

Может, Вам рассказать, как товарищ Кирпонос, бросив на юге пять армий, стрельнулся, открыв «дыру» на Ростов и далее? Может, Вы не слышали о том, что Манштейн силами одной одиннадцатой армии при поддержке части второй воздушной армии прошёл героический Сиваш и на глазах доблестного Черноморского флота смёл всё, что было у нас в Крыму?

И более того, оставив на короткое время осаждённый Севастополь, «сбегал» под Керчь и «танковым кулаком», основу которого составляли два танковых корпуса, показал политруку Мехлису, что издавать газету, пусть и «Правду», где от первой