Азиатская Европа - Мурад Аджи

Как видим, вопрос о взаимовлиянии религий совсем не так прост, как принято думать. В ранних христианских произведениях (их активно цитируют авторы: Крывелев А. И. Указ. соч.; Ранович А. Б. О раннем христианстве. М., 1959; Поснов М. Э. История христианской церкви. Брюссель, 1964) есть много тому подтверждений. Например, говорится о монетах, которые чеканили в Византии при Константине Великом, с изображением Солнца (пользуясь тюркской терминологией — Тенгри-хана). О храмах, которые строились по приказу Константина в честь Тенгри, которого в Европе называли «Человеком-Солнце».

И равносторонний крест, и «Человек-Солнце» (Тенгри) были известны в Византии с 306 года — с первых дней царствования Константина Великого и начала союза Византии с кипчаками. А в 313 году в Миланском эдикте Константин объявил даже о введении Дня Солнца (воскресенья) как дня отдыха и поклонения (см.: Керне Э. Дорогами христианства. М., 1992. С. 97). Или — на монетах Константина с 317 года чеканили только изображение Солнца.

Я далек от утверждения, что символ Солнца почитался только тюрками. Культ Солнца широко представлен всюду на Востоке. Однако Константин искал союза именно с тюрками, следовательно, «его Солнце» было отражением Тенгри. Оно имело качественно иную религиозно-философскую основу, отличавшую его от всех прежних представлений (бог Соль и т. д.), известных в Европе. Эта мысль подкрепляется и тем, что прежде культ Солнца в Римской империи был только в среде крестьян. А при Константине он стал государственным.

Вскоре в Византии появилось и учение о Солнце как о Верховном Боге, о блюстителе справедливости. Ученые-византинисты высказываются весьма конкретно: «На культ Солнца в Византии большое влияние оказали восточные солярные культы». Как видим, религия тюрков оставила заметный след во всей европейской культуре.

18. Показательны в этой связи слова Августина, прозвучавшие чуть позже — в V веке. «Христиане, — писал он, — меньше, чем кто бы то ни было, должны отвергать что-либо хорошее только потому, что оно принадлежит тому или другому… Поэтому продолжать хорошие обычаи, практиковавшиеся у идолопоклонников, сохранять (выделено мною. — М. А.) предметы культа и здания, которыми они пользовались, не значит заимствовать у них; напротив, это значит отобрать у них то, что им не принадлежит…» (цит. по: Ранович А. Б. О раннем христианстве. М., 1959. С. 382).

Заимствование креста, как и иные заимствования, были необходимы и обязательны для христианства IV века, оно же выходило на политическую арену, не имея отличительных символов. Порвав с иудаизмом и отказавшись от иудейской традиции, христианство превратилось в безобрядовую религию! Этим объясняется, что обряды других верований находили себе продолжение в христианстве, начиная именно с IV века. Например, А. Гарнак подчеркивал, что с Востока началась христианизация эллинского мира… Воистину, «свет начинается с Востока».

Показательны наблюдения Г. В. Вилинбахова, исследовавшего формы креста в Византии. Автор осторожно пишет: «Традиция Византии в своем взгляде на форму креста, явившегося Константину, по-видимому, единства не выдерживала» (подробнее см.: Вилинбахов Г. В. Крест царя Константина в средневековой воинской геральдике Европы // Художественные памятники и проблемы культуры Востока. Л., 1985. С. 188). И неудивительно, исследователи, пытавшиеся изобразить тот крест в виде православного, входили в противоречие с миниатюрами времен Константина, где крест с расширяющимися концами располагали в круге, как это было принято у тенгриан еще до новой эры.

«Равноконечный крест, совершенно аналогичный византийскому, встречается на буддистских храмах… в качестве солярного знака… — пишет Б. А. Успенский, исследовавший символику православных храмов. — Свастика — это, конечно, разновидность креста: этот знак, собственно, и именуется крестом…Он известен в христианском искусстве, носит название Crux gammata, или же крюковидный крест. Свастика в качестве солярного символа (передает круговое движение солнца. — М. А.) была широко распространена… в Индии… Необходимо напомнить, что целый ряд обрядов и символов христианской Церкви имеет совершенно явное и несомненно языческое происхождение. И это обусловлено вполне сознательной практикой Церкви…» (подробнее см.: Успенский Б. А. Солярно-лунарная символика в облике русского храма // Тысячелетие крещения Руси. Международная церковная конференция «Богословие и духовность». Москва, 11–18 мая 1987 года. Т. 1. Ч. IV. М., 1989. С. 306–310).

И подобных примеров немало. В России время от времени появлялись работы, которые проливали робкий свет на проблему. Хорошим примером тому служит статья Э. В. Ртвеладзе и Ш. С. Тамходжаева о происхождении на тюрко-согдийских монетах равностороннего креста (Византийский временник. Т. 35. М., 1973. С. 232). Этой темы касались Н. Л. Жуковская, А. П. Окладников, С. И. Руденко и другие ученые, которые, к сожалению, сказали лишь то, что им позволяла цензура.

19. Конечно, тема Дербента — самого древнего города России! — заслуживает отдельного разговора. Истории Дербента посвящены книги, выходившие в разное время, но их мало. См., например: Козубский Е. И. История города Дербента. Темир-Хан-Шура, 1906; Маркович В. Дорогами и тропами Дагестана. М., 1988; Хан-Магомедов С. Дербент. Горная стена. Аулы Табасарана. М., 1979.

20. Взорванный храм святого Георгия в Дербенте — позорная страница в истории города. Здание храма начали строить 8 мая 1849 года. Строительство велось масштабное — церковь на 500 человек. Место для него выбрали рядом с албанским храмом. «При рытье его (фундамента. — М. А.) во многих местах видны были глиняные трубы, служившие для провода воды, а в одном месте оказалась почти уцелевшая храмина (выделено мною. — М. А.) со сводами из жженого кирпича, с остатками колонн и полом, вымощенным плитами. Судя по количеству водопроводных труб и вырытому тут же бассейну, можно думать, что это строение было банею…» (подробнее см.: Козубский Е. И. История города Дербента. Темир-Хан-Шура, 1906. С. 221).

Жаль, что не изучили эту находку. Тогда бы назначение глиняных труб и бассейна не вызвало двусмысленных толкований. С IV века при христианских храмах стали строить так называемые баптистерии — здания с бассейнами, где совершалось таинство крещения. Они были довольно больших размеров. С IX века баптистерии не возводились — массовая христианизация населения завершилась. С тех пор роль бассейна для крещения выполняла купель в притворе храма.

Появление баптистерия в христианских обрядах опять же с IV века позволяет предположить, что прежде обряд крещения как таковой отсутствовал. И он заимствован из тенгрианства. Действительно, в иудаизме, сектой которого было иудеохристианство, обряда крещения водой нет. Впору спросить, а были ли Иоанн Креститель и обряд крещения в его времена?

Конечно, место для постройки новой церкви в Дербенте выбрали тогда, в XIX веке, не случайно. И обнаруженные руины древней постройки — тому лучшее подтверждение. Косвенным свидетельством этого служит жженый кирпич «уцелевшей храмины». Известно, что до прихода тюрков жженый кирпич не был знаком кавказским зодчим. (По мнению академика А. П. Окладникова, этот строительный материал служит своеобразной визитной карточкой тюркской культуры — от Сибири до Центральной Европы.)