Берег тысячи зеркал - Кристина Ли

Тебе явно заняться нечем, Джеха.

— Почему не к вам? Вы не командир этого… этой базы? — Вера как может, строит из себя дурочку.

— Потому что, вы полетите со мной, профессор, — холодно осекаю перепалку.

— Я не профессор, — Вера гневно бросает взгляд из-под ресниц, и продолжает: — И с вами я лететь не намерена. Майор Пак, вы обязаны мне помочь.

— С чего бы это? У меня дежурство, госпожа, — он умело лжет ей прямо в глаза. Дежурство? Как же, — Кроме того, майор Кан предложил вам помощь. Поймите. Все научгруппы работают на вышках, и на авианосце. Они сходят на берег раз в месяц, или в экстренных ситуациях…

— Как землетрясение, например? — перебивая, Вера прищуривается, и складывает руки на груди.

— Их трясет постоянно, — бросаю глухим голосом. — Пласты не стабильные, бур ломается. Если три вышки работают отлично, то остальные две стоят, из-за такой же тряски. Если хотите узнать действительно больше, профессор, жду вас на взлетной полосе через час. Решать вам.

Я не выдерживаю, нахожу ее взгляд, и всем видом показываю, насколько происходящее напоминает детские перепалки. Ладно, просто игнорировать существование друг друга, но вопрос сейчас не в этом. Зачем подобное упрямство и упорство?

Ответа не нахожу. А Вера, кажется, его четко замечает.

Черт. Крестик.

Она замирает на моей груди взглядом, и я уверен, что под тканью черной майки четко проступает очертание ее украшения. Она его замечает, ведет цепко взглядом вверх к шее, чтобы удостовериться, осмотрев цепочку.

Пытаясь не выдать себя, разворачиваюсь, но в спину летит холодным, как лед, тоном:

— Через час, майор Кан. Не опаздывайте. Я не привыкла ждать.

Не привыкла ждать? Я обращаюсь в камень, трещит каждая кость, а мышцы наливаются свинцом. Это она ждать не привыкла? Она? Да, черт бы тебя побрал, Вера.

Сжимая челюсть до хруста, беру эмоции под контроль. Медленно поворачиваю лицо и бросаю через плечо:

— Я достаточно… пунктуален, чтобы не заставить вас ждать.

Вернувшись в расположение, и приняв душ, теперь стараюсь не замечать Джеха. А вот он, напротив, слишком пристально уделяет мне внимание.

— Тебе заняться нечем? Узнал бы лучше, как парни в казармах. И связь, после такого, тоже надо проверять. Это не шутки, Джеха. Вера права, — зло бормочу, переодеваясь в чистую форму.

— Так проверил все. Давно. Ты же бежал сюда так, будто тебе в спину гончие из Ада дышали, — он садится на свою кровать, и продолжает наблюдать за каждым шагом.

— Ты любишь ее до сих пор, — тихо, но четко бросает, получая такой же уверенный ответ.

— Да.

Схватив со стола рацию, пояс с кобурой и нож, более не хочу отвечать ни на какие вопросы. Однако Джеха это не устраивает. Он всегда был таким. Пока не докопается, не успокоится.

— Ты удивишься, но и она тоже. Это очевидно.

— Глупость, — парирую со сталью в голосе, и застегиваю пояс.

— Говори себе это чаще.

— Джеха, — на этот раз, я пресекаю его грубо. — Забудь.

— Ты это себе? Ты хоть видишь, что с тобой происходит последнюю неделю? Присмотрись к себе, Сан. Ты с ума по ней сходишь. Два года. А теперь твое безумие перешло в горячую фазу.

— Она вернулась к мужу. Она поступила правильно. И тогда, и сейчас. Это я во всем виноват, — чеканю каждое слово, но Джеха плевать.

— Чушь, — он бросает, скривившись, и поднимается, когда я поворачиваюсь. — Стала бы она уезжать сюда, если бы действительно посвятила свою жизнь ему. Ты читал рапорты "Ока". Да. Он смог прийти в себя. Но он по-прежнему едва головой шевелит, сидя в коляске. Какая семья? Какой, к черту, муж? Опомнитесь оба. Его не было уже в Париже.

— Ты сам говорил, что она белая замужняя женщина. Сам меня песочил, а теперь с другой стороны заходишь? — с горечью огрызаюсь.

Иначе не могу, ведь запретил себе самообман. Запретил и мысль допускать, что ради меня приехала, что ко мне вернулась, и что любит.

Не верю.

Джеха молчит, ему видимо, нечего сказать, а значит, я продолжу:

— Я дважды обжегся, Джеха. Дважды. Первый раз и не наделялся ни на что. Просто поговорить хотел на прощание. Хотел, потому что не чувствовал такого никогда. Сам виноват, что обманулся и во второй раз… — я бью словами наотмашь, намеренно. Специально делаю так, чтобы Джеха больше не поднимал эту тему. — Я оставил ей номер в тех проклятых документах. Намеренно оставил. Ждал год, как ничтожество, звонка от женщины, которой никогда не был нужен. Я для нее ошибка. Любовник на одну ночь. Потрахались и разбежались. Вот как она считала, и считает. А ты это любовью обозвал, наивный.

— Я-то может наивный, — кивает Джеха. — Но ты самодур. Да. Я говорил, что вы не подходите друг другу. Это факт. Она белая, их понять сложно. Еще и с таким прошлым. Любой бы тебе сказал и не соваться к ней. Это неправильно. Но я не любой, а ты мне почти что брат, Сан. Потому, как брату говорю. Как брату, Сан. Плевать мне, какая она и откуда. Плевать вообще. Лишь бы ты был счастлив. Это все, чего мне не достает в жизни, Кан Чжи Сан. Твоего счастья. Настоящего счастья для моего друга.

Смотрю ему в глаза, но решение принято. У нас нет будущего. Вера была права с самого начала. Тогда что это, если не попытка опять обмануть себя же? Нет, хватит.

— Она изменилась, Джеха, — с горечью выношу приговор.

Я его вижу перед глазами каждый день. Это не моя Вера. А была ли она когда-то моей?

— Как и ты, — внезапно холодно парирует друг. — Ты стал не просто замкнут и закрыт. Ты стал действительно жесток, Сан. Беда в том, что жесток ты стал к себе же. Это разрушит тебя. И хуже всего, что все происходит на моих глазах. Я никогда не прощу себе того, что позвонил ей и попросил приехать в Сеул. Никогда, Сан. Ведь именно там, ты стал смотреть на нее не просто, как на мимолетное увлечение. Ты увидел в ней будущее. А теперь… намеренно от него отказываешься.

— Я отказываюсь? — гнев вырывается наружу так резко, что дыхание встает в горле. — Это я отказываюсь?

— Да. Ты. Ты пытаешься возложить ответственность на женщину? Или я ошибся? Где мой брат? Где тот, кто никогда не говорил, а делал? — закончив, и не услышав ответа, Джеха бросает то, что бьет больнее всего. — Ты знал, где он живет, Сан. Ты видел, что они не живут вместе. Изменилась? А ты