Шелепин - Леонид Млечин

Из статьи следовало, что капитан-директор Соляник – самодур и хам, занимается махинациями. Флотилия вела промысел в тропиках, в тяжелых условиях, моряки болели и умирали, их тела замораживали и доставляли в порт только после окончания промыслового рейса.

Главным редактором «Комсомольской правды» был известный журналист и поэт Юрий Петрович Воронов, его первым замом – Борис Дмитриевич Панкин. Они вдвоем и решили опубликовать статью Сахнина.

Панкин потом вспоминал, что они учитывали и настроения Шелепина, который по старой привычке опекал «Комсомольскую правду».

«Больше всего на свете, – писал Панкин, – Шелепин боялся идеологической ереси. Но считал, что питательной почвой для нее является реальное зло – бюрократизм, коррупция, своевластие партийных и советских вельмож. С этим он призывал бороться не на жизнь, а на смерть. Прущая наверх „днепропетровская мафия“ была для него олицетворением многих из этих зол. Все это делало Шелепина естественным нашим союзником».

Руководство Украины возмутилось, потребовало наказать газету. Председатель президиума Верховного Совета Украины Демьян Сергеевич Коротченко заявил членам Одесского обкома:

– Статья лживая. В обиду мы Соляника не дадим. Из этого и исходите.

Бюро Одесского обкома приняло решение:

«Целый ряд фактов в указанной статье изложен необъективно, а в отдельных случаях рассчитан на сентиментальную слезливость обывателя. Героический труд коллектива коммунистического труда освещен как рабский труд подневольных людей.

Товарищ Соляник заслуживает суровой критики, но делать это такой ценой, как сделала газета, не нужно и вредно. Это привело к дезинформации общественного мнения как у нас в стране, так и за рубежом».

В Москве за Соляника вступился и самый влиятельный выходец с Украины, член президиума ЦК Николай Викторович Подгорный. С его мнением вынужден был считаться и Брежнев. Секретарь ЦК КПСС, отвечавший за идеологию, Михаил Андреевич Суслов поручил отделу пропаганды и партийной комиссии при ЦК разобраться и доложить.

Отдел пропаганды, которым руководил Александр Николаевич Яковлев, изучил ситуацию с флотилией, привлек прокуратуру и составил служебную записку: за исключением некоторых мелочей статья правильная.

Партийная комиссия поддержала эти выводы. Первый заместитель председателя парткомиссии Зиновий Сердюк, в прошлом секретарь компартии Украины, не очень любил новое киевское начальство, поэтому не горел желанием наказывать газету. В Одессу отправился ответственный контролер парткомиссии Самойло Алексеевич Вологжанин. Он выяснил, что Соляник присваивал деньги, которые выделялись ему на закупку продовольствия для моряков, зато щедро оделял подарками сильных мира сего в Одессе, Киеве и Москве. Так что покровителей у него оказалось предостаточно. Вологжанин представил соответствующую справку Сердюку. Тот прочитал и сказал:

– В таком виде информация не пойдет. Товарищ Подгорный выразил недовольство вашей работой. Недоволен и первый секретарь ЦК компартии Украины товарищ Шелест.

Но Вологжанин был человеком принципиальным и отказался переделывать справку. Его поддержал и помощник Сердюка Стефан Могилат, который спустя почти четыре десятилетия и рассказал, как все это было. Сердюк подписал справку. Он понимал, какими будут последствия. Ему стало плохо. Его уложили на диван в комнате отдыха, дали валидол.

Через четыре месяца, в октябре, вопрос обсуждался на секретариате ЦК. Председательствовал Суслов. Первому он дал слово Алексею Солянику. Чувствуя мощную поддержку, капитан-директор уверенно заявил, что статья в «Комсомолке» – это клевета, подрыв авторитета руководства, оскорбление коллектива… Требовал наказать газету и тех, кто ее поддерживает.

Вдруг открылась дверь, и появился Брежнев. Леонид Ильич никогда не приходил на заседания секретариата – это был не его уровень. Он председательствовал на политбюро. Брежнев молча сел справа от Суслова. Присутствующим стало ясно, что генеральный секретарь пришел поддержать Соляника. Известно было, что у Брежнева особо тесные отношения с украинским руководством.

Все выступавшие дружно осудили газету и поддержали Алексея Соляника. А относительно записки отдела пропаганды ЦК дипломатично говорили: отдел не разобрался, не глубоко вник. Все шло к тому, что надо наказать газету и реабилитировать Соляника. И тут слово взял Александр Шелепин, секретарь ЦК и член политбюро:

– У нас получилось очень интересное обсуждение. Но никто не затрагивал главного вопроса: а правильно в статье изложены факты или неправильно? Если неправильно, то давайте накажем и главного редактора «Комсомолки», и тех, кто подписал записку. А если факты правильные, то давайте спросим у товарища Соляника: в состоянии он руководить делом или нет? У него во флотилии самоубийство, незаконные бригады… Давайте решим главный вопрос.

В зале заседаний секретариата наступила гробовая тишина. Все растерялись, потому что Шелепин был еще в силе и его слово многое значило. Его возмущение не было наигранным. Александр Николаевич искренне ненавидел коррупцию и бюрократизм советского аппарата.

Тут, как ни в чем не бывало, заговорил Суслов. Его выступление было шедевром аппаратного искусства:

– Вопрос ясен. Правильно товарищи здесь говорили, что товарищ Соляник не может возглавлять флотилию.

Но никто этого не говорил! Все, кроме Шелепина, наоборот, пытались его защитить!

– Здесь звучали предложения исключить товарища Соляника из партии, – продолжал Суслов, – но этого не надо делать.

Опять-таки никто этого не говорил!

– Вместе с тем мы не можем допустить, чтобы существовали незаконные бригады, – гневно говорил Суслов.

Карьера Соляника закончилась. Его сняли с должности, по партийной линии объявили строгий выговор с занесением в учетную карточку.

Потом выяснилось, что Соляник незаконно продавал изделия из китового уса в Новой Зеландии, Австралии, привозил из-за границы дорогие ковры и дарил их членам политбюро компартии Украины. Московских начальников он тоже не обделил вниманием. Суслов и Шелепин обо всем этом уже знали.

Брежнев не рискнул выступить в защиту Соляника, хотя пришел, чтобы его спасти. После слов Шелепина он предпочел промолчать.

Когда заседание закончилось, Брежнев подозвал к себе Александра Яковлева и главного редактора «Комсомольской правды» Юрия Воронова. Мрачно предупредил:

– Критиковать критикуйте, но не подсвистывайте!

То есть он свое отношение все-таки высказал.

Первого заместителя председателя парткомиссии Зиновия Сердюка вызвал к себе Подгорный и велел написать заявление об уходе на пенсию. Причина? Близость к Хрущеву и «избиение кадров». Это был излюбленный брежневский способ решения проблем.

В «Комсомольской правде» исход секретариата ЦК восприняли как победу и отметили ее распитием горячительных напитков. А через несколько месяцев главному редактору «Комсомолки» Юрию Воронову предложили должность заместителя главного редактора «Правды». Это выглядело повышением, и Воронов не мог отказаться. Но в решении политбюро было написано другое: назначить ответственным секретарем – а эта должность на ступеньку ниже, что означало наказание за историю с Соляником. Вскоре Воронова сослали корреспондентом «Правды» в Берлин и долго не разрешали вернуться в Москву.