Магнатъ - Алексей Кулаков

Давящее золото взора сменилось на теплый янтарь.

— Геннадий Арчибальдович, я надеюсь на вас. Всех не спасти, но детей все же надо. Люди, продовольствие, медикаменты, одежда — это все будет. Я обещаю. Вашей же заботой должно стать только одно…

— Шампанского!!!

Глаза оружейного магната вновь странно замерцали:

— Вы не знаете, кто это так весело гуляет?

— Поневоле узнал, Александр Яковлевич, пока вас дожидался. Это, изволите ли видеть, чествуют Альфреда Альфредовича фон Вендриха, совсем недавно высочайшим повелением назначенного главным инспектором железных дорог. Прибыл господин главный инспектор утром, первым же делом устроил грандиозный разнос местным путейцам и заявил, что наведет среди них должный порядок. Говорят, что при этом допускал достаточно резкие высказывания и был очень категоричен. М-да. Господа гвардейцы его вроде как сопровождают, а может, им просто было по пути? Остальные, все, как один, — встречающие лица.

— То есть приехал, отдал приказы и со спокойной душой отправился в ресторан. А там…

Легкий кивок обозначил нечто зыбко-эфемерное. Вроде полутысячи мерзнущих, голодных, но при том упорно не разъезжающихся по домам возчиков на привокзальной площади.

— …ждут результатов его работы. И насколько я понимаю, ждут достаточно давно. Занятно!..

Тем временем штабс-капитан гвардии вполне закономерно подметил интерес одного из посетителей ресторации и проявил ответный. После чего немедля пошел на сближение:

— Князь! Вы — и здесь? В этой глуши?.. Когда я оставлял столицу, в ней только и было разговоров о первом турнире дружеских поединков, проводимом в этом вашем, хе-хе, «Колизеуме»! Но что же вы сидите здесь, давайте в наше общество!..

— Благодарю за столь лестное для меня приглашение, капитан, но все же вынужден отказаться. У меня здесь… деловая встреча.

Всем своим видом выражая неприкрытый скептицизм (что за дела могут быть у известного даже за пределами империи оружейного магната в этой забытой богом воронежской глуши?), штабс-капитан тем не менее отошел. И не увидел, как во взгляде недавнего собеседника коротко полыхнуло ничем не прикрытое бешенство. Впрочем, оно очень быстро прошло, почти не оставив следа:

— Геннадий Арчибальдович, у вас есть ко мне какие-либо вопросы? Просьбы?

— С вашего позволения, Александр Яковлевич, одно небольшое уточнение. В детских лагерях будет крайне необходим женский персонал. Могу ли я, хотя бы на первое время, привлечь молодых родительниц?

— Мне кажется, что это можно сделать и на постоянной основе. К тому же детям будет явно проще привыкнуть к незнакомому окружению и порядкам, если рядом с ними будет…

— Князь!

Будь Александр в более уравновешенном состоянии, то наверняка перетерпел бы и это. А так, закаменев лицом, он медленно поднялся и развернулся к возвращающемуся офицеру. И тому, кто шел за ним.

— Позвольте мне представить Альфреда Альфредовича фон Вендриха, главного инспектора министерства путей сообщения.

Сам чиновник за время этого короткого монолога успел пройтись глазами по фигуре молодого аристократа. И остался вполне доволен увиденным. Слухи оказались правдивы! Для своих двадцати пяти лет сестрорецкий фабрикант держал себя очень серьезно. Более того, рядом с ним непроизвольно появлялось ощущение по-настоящему больших денег и прилагающихся к ним высоких связей — а посему такое знакомство определенно стоило всемерно укреплять и развивать. Вот только…

— Я вынужден еще раз повторить свой отказ, господа.

Раздосадованный, причем уже второй раз подряд, гвардеец не удержался:

— Право же, князь, в Петербурге вы были более общительны!

Вендрих молчаливо поддержал это утверждение соответствующим выражением лица. Мало того что они подошли сами, так их предложение еще и проигнорировали!

— Дело в том, капитан…

Аристократ, слегка опустивший голову, сделал крохотный шажок навстречу офицеру и чиновнику, остановившись на расстоянии вытянутой руки.

— …что я не понимаю, что именно вы с таким шумом и задором отмечаете. Голод и крайнюю нужду, постигшие вот уже девять губерний? Или же то…

Тяжелый взгляд холодно и равнодушно скользнул по оторопевшему от таких слов чиновнику. Вернее даже — сквозь него, словно бы по пустому месту.

— …что этот господин, прибывший навести порядок с перевозками зерна, отдав приказы, так и не удосужился проверить их исполнение?

— Да как вы смеете! Сударь, вам не место в приличном обществе, и я…

Плюх!

Резкая пощечина, с неимоверной легкостью сбившая фон Вендриха на колени, помешала ему закончить свою мысль.

— Князь, что вы себе позволяете!..

Находящийся под легким хмельком (все же «заседали» они уже довольно долго) капитан нахмурился и грозно лязгнул шашкой, стискивая ее рукоять. А потом и вовсе — слегка вытянул узкое и безнадежно тупое (по причине мирного времени) лезвие из черных лакированных ножен. Набрал в грудь воздуха и…

Плюх!

Почти все, кто присутствовал в зале, словно окаменели. Редкие посетители ресторана жадно ловили каждое движение и даже вдох, а за банкетным столом кое-кто еще улыбался, только-только начиная понимать, что именно увидели его глаза. И только два спутника Агренева уже были на ногах и плавно расходились в разные стороны, одновременно расстегивая сюртуки.

Тишина уходила почти осязаемо, крупными каплями секунд — зашевелился капитан, вогнанный невероятно быстрой и мощной пощечиной в сумеречное состояние, а рядом с ним засопел Вендрих, неловко вздымающий себя с колен. Как оказалось, зря.

Плюх!

— Это, сударь, для лучшей памяти — государь вам поручал не за столами сиживать.

Чиновник прилег на спину, чтобы без помех насладиться неведомым доселе чувством легкого нокаута.

— А такие, как вы, капитан, бесчестят своих сослуживцев. Создавая им сомнительную репутацию воинов, проявляющих свою доблесть и отвагу исключительно за банкетным столом.

Оружейный магнат медленно отвел взгляд от лежащих перед ним «собеседников», внимательно оглядел зал ресторации и в полнейшем молчании вернулся за свой столик. С тем чтобы с легкой иронией наблюдать досрочное завершение банкета и сопутствующий этому делу «великий исход» городского чиновничества и вождя всех воронежских дворян — вначале в гардероб (ох и тяжело же одновременно торопиться и проявлять уважение к начальству!), а потом и на вечернюю майскую слякоть.

— Геннадий Арчибальдович, если у вас нет ко мне никаких вопросов… тогда я вас более не задерживаю.

Слегка побледневший от пережитых эмоций и, наверное, единственный, кто вполне отчетливо понимал, чем все могло окончиться в САМОМ плохом варианте, Лунев-младший встал. Слегка скованно откланялся, сделал знак своим помощникам (отчего те заторопились вперед него) и с крайне задумчивым видом отправился забирать свой плащ. Сегодня он узнал работодателя немного поближе, и нельзя сказать, что обретенное знание так уж сильно ему понравилось…