Неведомые дороги - Дин Кунц

Барабанная дробь дождя била в уши, потому что крышу от балкона отделял лишь десяток футов. Металлический пол вибрировал от каждого раската грома.

Дойдя до середины балкона, Френк шагнул к поручню и оглядел огромный склад. Часть проходов он видел, но, разумеется, не все и даже не большинство. Видел он и погрузчики, и электрокары, среди которых встретился лицом к лицу со Скэггом и впервые узнал о его безграничных рекуперативных способностях и умении изменять форму тела. Он также видел полуразрушенную стену, рядом с которой похоронил Скэгга под ящиками с инструментом, шестернями и плеерами.

Никакого движения не заметил.

Достал револьвер, перезарядил. Даже если бы он всадил в грудь Скэгга все шесть пуль, этим ему удалось бы максимум на минуту оттянуть атаку трансформера. Минута. Ее достаточно, чтобы перезарядить револьвер. Патронов у него было много, но в конце концов они бы закончились. Убить Скэгга из револьвера Френк не мог, но собирался на как можно дольше затянуть игру, и в реализации этого замысла револьверу отводилась не последняя роль.

Он больше не мог позволить себе чувствовать боль в боку. Развязка приближалась, и каждая мелочь могла оказаться решающей. Он должен жить и действовать в полном соответствии со своей репутацией, оставаться Крепким Орешком, отключиться от всего, что могло помешать взять верх над Скэггом.

Френк вновь оглядел склад.

Ничего не двигалось, но тени в огромном помещении словно сгустились от накопившейся злой энергии и, казалось, готовились броситься на копа, как только он повернется к ним спиной.

Вспышка молнии осветила кабинеты, отблесками выплеснулась на балкон через сдвижные стеклянные двери. Френк понимал, что Скэгг увидит его в этой вспышке, но остался у поручня, не отступил в тень. Он больше не пытался спрятаться от Карла Скэгга. В конце концов, этот склад стал их Самаррой[33], и миг последней встречи неумолимо приближался.

"Однако, – с уверенностью думал Френк, – Скэгг определенно удивится, когда поймет, что роль смерти в этой Самарре отведена не ему, а мне".

Вновь полыхнула молния, ее вспышка ворвалась в пространство склада не только через кабинеты за спиной Френка, но и через узкие окна под потолком. Осветила и сам потолок, остававшийся в глубокой тени, поскольку жестяные колпаки аварийных ламп не пропускали их свет вверх, и Скэгга, который полз по нему, превратившись в огромного паука, дабы ему не мешал закон всемирного тяготения. И хотя Френк увидел его лишь на долю секунды, он заметил, что паук этот уже начал трансформироваться в ящерицу.

Держа револьвер обеими руками, Френк ждал следующей вспышки. За промежуток между ними вычислил скорость Скэгга, стараясь держать пока невидимого врага на мушке. Вновь узкие окна вспыхнули, как лампы, осветив потолок. Френк увидел в прицеле трансформера, трижды нажал на спусковой крючок и мог поклясться, что две пули поразили цель.

Они как следует тряхнули Скэгга, он закричал, оторвался от потолка, полетел вниз. Но на этот раз не ударился об пол. В полете из паука-ящерицы превратился в человека с крыльями летучей мыши, которые удержали его в воздухе и понесли к балкону. Перелетев через ограждение, он приземлился на металлический пол в двадцати ярдах от Френка. Его одежда, даже кроссовки, расползлись по швам по время трансформаций и свалились с него, так что теперь он стоял перед копом голый.

Крылья превратились в руки, одну Скэгг нацелил на Френка.

– Тебе от меня не убежать.

– Я знаю, знаю, – кивнул Френк. – Ты – как зануда на коктейль-пати... должно быть, произошел от пиявки.

Пальцы правой руки Скэгга вдруг удлинились на десять дюймов, стали костяными. Кончики заострились, из подушечек вылезли абордажные крючья, чтобы цеплять и рвать.

Френк выстрелил трижды.

Все пули попали в цель. Скэгга отбросило назад, спиной он повалился на металлический пол.

Но поднялся еще до того, как Френк, перезарядив револьвер, защелкнул барабан.

Разразившись маниакальным хохотом, Карл Скэгг двинулся на копа. Обе его руки превратились в костистые лапы со смертоносными когтями. Чтобы запугать противника, Скэгг непрерывно демонстрировал свой контроль над плотью. Пять глаз открылись на груди, все они, не мигая, смотрели на Френка. Рот, полный острых зубов, раззявился на животе, с верхних клыков закапала отвратительная желтая жидкость.

Четыре выстрела вновь сшибли Скэгга с ног, две пули Френк всадил в уже лежащего врага.

Но пока заряжал последние патроны, Скэгг вновь успел подняться.

– Ты готов? Ты готов умереть, коп-трусохвост?

– Да нет же. Мне еще надо внести последний взнос за автомобиль, и очень хочется знать, каково это – быть настоящим хозяином зверя на колесах.

– Ты будешь истекать кровью, как остальные.

– Неужели?

– Ты будешь кричать, как остальные.

– Раз все так одинаково, почему тебе это не надоело? Разве ты не хочешь, чтобы я истекал кровью и кричал иначе, для разнообразия.

Скэгг рванулся вперед.

Френк расстрелял последнюю обойму.

Скэгг упал, вскочил, торжествующе расхохотался.

Шоу отбросил уже бесполезный револьвер.

Глаза и рот исчезли с груди и живота трансформера. На их месте появились четыре крабьи лапки с пальцами, которые заканчивались клешнями.

– Знаешь, в чем твоя беда, Скэгг? – спросил Френк, отступая по железному балкону. – Слишком уж ты рисуешься. Ты бы нагонял больше страха, если в не устраивал такого представления. Все эти изменения, переходы из одной формы в другую... они завораживают. Мозг с трудом может все это осознать, а в результате вместо страха – удивление. Понимаешь, о чем я?

Если Скэгг и понял, то не согласился, а может, плевать хотел на мнение Френка. Потому что из его груди выросли слоновьи бивни.

– Я насажу тебя на них, а потом выпью глаза прямо из твоего черепа, – и, видимо, чтобы доказать, что это не пустые слова, Скэгг мигом отрастил хобот, конец которого усеивали острые зубы. Хобот этот издал чавкающий звук, словно что-то засасывал.

– Именно это я имел в виду, когда говорил, что ты слишком рисуешься, – Френк уперся спиной в ограждение в дальнем конце балкона.

От Скэгга его отделяли лишь десять футов.

Сожалея, что игра окончена, Френк вышел из человеческого облика. Его кости разжижались. Ногти, волосы, внутренние органы, жир, мышцы, все прочие ткани перешли в аморфное состояние. Темная, желеобразная, однородная пульсирующая масса вытекла из рукавов и штанин. Одежда сложилась в кучку на железном полу балкона.