Ричард Длинные Руки - коннетабль - Гай Юлий Орловский

В центре лагеря толстый, хорошо отесанный деревянный столб в три обхвата. Огромный костер перед ним, а там… Чувство опасности заставило меня прижаться к земле. Мимо прошли двое, топают тяжело, за ними тащится нечто тяжелое. Мои ноздри уловили запах свежей крови.

– …я же говорю, – донеслись скрипучие, словно на терке делают песок из камня, слова, – даже Фистал не добывал такого инжирика.

– Грэйп добывал, и не раз, – возразил другой голос, еще скрипучее.

– С такими рогами?

– Ну, рога у этого длиннее…

– Я ж говорю!

Голоса затихли, я медленно крался к лагерю. Хорошо отесанный столб, что в середке, приближается, а к нему, если не изменяет зрение, привязана или прикована Джильдина. Отсюда мне видно только руку от локтя, но Шварценеггер вроде бы сейчас в Калифорнии, так что это точно она.

К часовому-незримнику я подкрался со спины. Рыцари не бьют в спину, но я рыцарь только с рыцарями. Часовой слабо пискнул, еще тише хрустнули шейные позвонки. Я заторопился, с этой секунды время работает против меня, труп рано или поздно обнаружат…

Джильдину захватили, когда она была одна, моего запаха там нет, а еще я не бросился через лагерь к ней, чтобы спасти, освободить от цепей и получить в спину десяток дротиков и полсотни ножей, так что меня с нею никто не связывает. Иначе ее могут попросту прикончить, только бы досадить мне и сорвать торжество.

Все это быстро прокручивалось в голове, лук Арианта уже в руках, я занял позицию поудобнее, чтобы никто не прыгнул на спину и не выскочил слишком уж внезапно сбоку. В красном свете костров большинство фигур сидит неподвижно, разве что иногда кто-то подбросит хвороста на гаснущие угли, еще кто-то бродит, разгоняя сон, да еще на всех трех вышках хорошо видны фигуры часовых.

Одна вышка совсем близко, но я затаился лучше некуда, пальцы тем временем неспешно натянули тетиву. Пора! Я выдохнул, отпустил кончик стрелы, тут же ухватил вторую, третью, четвертую…

Стрел ушло больше десятка, прежде чем в лагере раздались крики, шум. Кто-то упал на раскаленные угли и дико заверещал. Я выпустил из рук лук, ухватил молот и метнул в основание столба сторожевой вышки. Раздался треск, я поймал молот и заученным движением повесил на пояс, а руки снова ухватили лук.

Столб сперва чуть осел, укоротившись малость, сверху раздались испуганные крики. Наклоняясь, столб падал в сторону середины лагеря, часовые горохом посыпались на землю. Кто-то из упавших остался лежать, кто-то полз, я видел их боковым зрением, а руки с предельной скоростью накладывали стрелы на тетиву, глаза следят за целями.

Наконец среди испуганных воплей, стонов раненых и умирающих, хрипов и проклятий, раздались злые командные голоса. Десятка два воинов собрались в отряд и бросились в мою сторону, закрываясь щитами. Стрелы пробивают щиты, как град просекает широкие листы лопуха, но я не видел, попадают в голову, в плечо или уходят мимо, так что почти половина добежала, а я, перекинув лук за плечо, подхватил приготовленный меч и встретил их сверкающей стеной из бритвенно острой стали.

Когда их осталось двое, я дико заорал, ринулся вперед, оба шарахнулись в стороны, я выскочил к столбу. Джильдина, совершенно обнаженная, разрисованная синей и зеленой краской, привязана спиной, руки обхватывают столб, как я и заметил еще издали, в этой позе грудные мускулы напряжены, мне даже почудилось, что у Джильдины сиськи почти женские.

Ее глаза расширились от изумления, но не успела и слова сказать, на меня от костров набросилась целая толпа. Я рубил направо и налево, сам двигался из стороны в сторону быстро, не давая прицельно метнуть нож или дротик. Одного разрубил так близко от Джильдины, что струя горячей крови из перерубленного горла брызнула на ее тело.

Я снова встретился с нею взглядом, крикнул:

– Ну, как жизнь?..

Она снова промолчала, я подныривал, разил, повергал, но меня оттеснили, я сделал полукруг, вернулся к столбу, но рассечь цепь снова не успел: целый отряд вопящих раколюдей насел с двух сторон.

– Ты пока не уходи, хорошо?! – крикнул я. – Полюбуйся небом!..

Она с великим изумлением смотрела, как от напавших осталась сперва половина, затем четверть. Рядом с нею падали рассеченные тела, в лицо брызгало кровью, под ноги катились отрубленные головы. Последние трое с дикими воплями страха бросились наутек.

– Ну вот, – сказал я, – можно и…

– Сзади! – крикнула она.

– Знаю, – ответил я, – он так сопит…

Сзади набежали, потом еще и еще выпрыгивали из темноты. Я отступил, увел за пределы лагеря. В плечо, а затем в спину ударило острым, тело пронзила боль. Я торопливо залечил, свободной рукой сорвал молот и метнул в столб второй стороженной вышки.

Раздался треск, я отступил, сразил двух и бегом вернулся к Джильдине. За мной увязались трое, я снес двум головы, они покатились к ее ногам, а третьего раскроил от макушки до паха, так что вся кровь снова щедро плеснула на Джильдину. Она зарычала, отплевываясь.

– Как хорошо, – сказал я довольно, – что ты дождалась!

Она зло блеснула глазами. В нашу сторону бегут еще воины, то ли от самых дальних костров, то ли вернулся охотничий отряд.

– Ну вот, – сказал я, – снова одно и тоже… Извини, Джильдина, я не спросил, тебе щас интересно?

Она вытаращила глаза, я крикнул:

– Джильдина, у тебя изумительно красивые синие глаза! Тебе кто-нибудь говорил?

Она прорычала:

– Я бы такого убила.

– Тогда, – крикнул я и, отразив удар, рассек одного ракоголового наискось, – может, тебя не отвязывать?

Она промолчала, только подергалась в бешенстве, будто цепи могут за это время вот так сами по себе истончиться и перетереться. Я уже думал, что все, основные игроки убиты, а кто поумнее – сбежал, но издали с жутким воем на меня неслись пятеро воинов, я сразу же узнал вождя, его сына, шамана и двух телохранителей.

– Боссы всегда в конце! – крикнул я Джильдине. – Ты поскучай еще малость, хорошо?..

Она не ответила, ее лицо в тени, так что я не рассмотрел выражение ее глаз. Я сумел сразить телохранителей, но зря я самыми опасными считал их: сын вождя дрался с таким бешенством, что я отступал без всякого притворства. Трижды так обошли столб с Джильдиной, я все никак не мог выбрать момент, чтобы рассечь ее цепи, наконец вождь и его сын слишком рьяно бросились меня добивать, попавшись на удочку, я тут же сделал шаг в сторону, парировал удар топора вождя, а меч сынка вовсе вылетел из его руки.

Он поспешно отступил и, упершись спиной в деревянный столб, оказался рядом с Джильдиной. Я с такой силой вогнал его же меч ему в грудь, что тот вошел в бревно не меньше, чем на ладонь. Из глупо раскрытого рта плеснуло кровью.