Шестая койка и другие истории из жизни Паровозова - Алексей Моторов

Рефери принялся отсчитывать, поляк хоть и тяжело, но поднялся, тут и гонг прозвучал.

— Вот это грамотная работа! — восхищенно начал Володька. — До конца боя поляк не достоит, гадом буду!

В этот момент показали угол нашего боксера, тот сидел на табуретке, а тренер махал перед его лицом полотенцем.

— Пацаны, глядите, обычный с виду парень, даже рыхлый немного, типа Вани нашего! — Володька подмигнул Ивану. — А в торец зарядит — сливай воду!

Тут Ваня вдруг поднялся, утер с усов кефир и с какой-то незнакомой мне прежде блатной интонацией произнес:

— Я хоть и не боксер, но тоже, если в торец заряжу, мало не покажется!

И с силой пихнул Володьку, который к тому моменту, почуяв неладное, успел вскочить со стула. Зазвенела посуда, один стакан упал и покатился.

Вот черт! Только этого не хватало. Комнатка была тесная, не развернешься, я начал их растаскивать, а они в этот момент пытались дать друг другу по физиономии, но их удары не достигали цели, потому что все приходились по мне. Вдобавок они оторвали рукав у моего халата. Я было попытался призвать на помощь свое каратистское прошлое, но в узком пространстве, да еще когда мы все сплелись клубком, особенно ногами не помашешь.

Мы еще пихались так с минуту, но, видя сложившуюся патовую ситуацию, медленно и осторожно расцепились.

— Да, Ваня, ты, я вижу, помахаться любишь! — с неподдельным уважением сказал Володька, как только отдышался. — Молоток!

У него явно улучшилось настроение, видимо, он почувствовал себя очень уютно, как будто находился сейчас на своем, известном давними гуманистическими традициями, Урале, а не в инфантильной и выхолощенной Москве.

Мы присели и закурили. За всей этой баталией поляк успел продуть нокаутом, но это нам показали только на повторе в замедленной съемке.

Некоторые считают, что в больнице скучно работать. Какая глупость! Вот у нас просто удивительный сегодня день, сколько всего интересного произошло. И выпили, и поспали, и опять выпили, и снова вздремнули, и в гости сходили, и там добавили, потом в морг отправились, а там не только выпили, но и подрались. Эх, будет что детям нашим рассказать!

Тем временем Володька с Ваней решили выпить уже на брудершафт. Причем эти новоиспеченные братья мне даже не предложили. Затем они устроили, на этот раз на свежем воздухе, драку понарошку. А потом, когда Цурканова сморило, я все-таки убедил Ваню вернуться в отделение.

Мы выволокли каталку на улицу и через пару минут уже везли ее по эстакаде к нам в гараж. Тащиться по подвалу нам не захотелось из-за внезапно нахлынувшего приступа клаустрофобии. Было больше двух часов ночи, когда мы, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Кимыча, прокрались в отделение, а каталку оставили в гараже, а то уж больно гремела.

Ленка Щеглова, увидев нас, мой оторванный рукав, поняла все без слов и, усадив нас на кухне, стала поить чаем.

— Блок пустой, а Волохов уже в ординаторской! — сообщила она. — Его Борис Львович полчаса назад на кресле-каталке привез! Давайте чешите спать, авось утром все уляжется. Я вам уже постелила. Только Маринку не разбудите, охламоны!

Ленка, она всегда человеком была.

Не дожидаясь Ивана, я тихонько, на цыпочках прошел в сестринскую. На кушетке спала Маринка Бескровнова. Двуспальная софа была разложена и заботливо застелена. Я снял рваный халат, лег на софу к стенке и тут же отключился.

Лучше бы я этого не делал!

* * *

Поговорим про сон. То, что сон в жизни человека занимает невероятно важное место, знают все. Человек на сон тратит уйму времени и делает это мало того что с постоянством, но часто помимо своей воли. Вместе с тем люди иногда заставляют себя спать. Также заставляют себя не спать. Человека можно ввести в состояние сна наркозом или гипнозом. Также человека из этого состояния можно вывести, то есть просто разбудить, а в случае наркоза или гипноза прекратить их действие.

Сну посвящены тысячи произведений живописи, литературы, кинематографа, философские работы, научные исследования, всего и не перечислишь.

Сон часто окутан мистической тайной, сон обладает могучим целебным действием, он восстанавливает силы, здоровье, а спящий человек, наоборот, представляется слабым и незащищенным.

Эпитетов у сна хватает. Сон бывает тревожным, сладким, детским, вещим, страшным, глубоким, легким, цветным, дневным, плохим, беззаботным, мертвым и еще бог его знает каким.

Многие культуры и религии даже смерть относят к частным проявлением сна.

Сон — это то, чего мне так не хватало долгие годы в молодости. Он для меня был важнее еды, развлечений и даже денег. Во всяком случае, деньги имели конкретную цену, а вот сон в реанимации не продавался. У нас его можно было либо заслужить, либо обменять на что-то тоже весьма важное.

Я частенько включался в подобные обмены, но неоднократно по молодости оказываясь в дураках.

Когда меня сейчас спрашивают, чего мне больше всего хотелось в пору юности, я честно отвечаю — выспаться!

Много лет назад в одной ночной телепередаче выступал профессор-невролог, крупный специалист по сну. Среди прочего он сказал одну интересную вещь. Ни одно ночное бдение не проходит бесследно для организма. Последствия разнообразны и неизбежны. Одна бессонная ночь требует не менее двух недель абсолютно спокойной и размеренной жизни.

Две недели полного покоя за одну бессонную ночь!

Бесстыжая Надька лепила нам, молодым, по четырнадцать суточных дежурств в месяц, прекрасно зная при этом, что часть из них не будет оплачена. Смену мы заканчивали не в девять утра, как полагалось, а нередко в обед.

— Вы же хотите стать врачами, — цинично заявляли нам. — Вот вам возможность проявить себя!

Те пару часов рваного сна, которые далеко не каждое дежурство нам доставались, всегда вызывали безумное раздражение начальства. Придумывались разнообразные запреты и поводы, чтобы украсть у нас и это немногое.

Доходило до того, что сестринская частенько запиралась на ключ, и тогда каждое утро устраивался допрос, не спал ли кто-нибудь несанкционированно, например, на каталке для транспортировки мертвецов.

Сон на дежурстве совсем не похож на сон обычный. Даже не потому, что он, как правило, очень короткий, поверхностный и тревожный, как у дикого зверя. Сон на дежурстве — как еда без запаха и вкуса. Часто от него еще больше усталости, чем от поддерживаемого усилием воли бодрствования.

Профессор, специалист по сну, почему-то ничего не сказал о пробуждении. А ведь этот момент очень важен. Хотя что здесь скажешь нового? Открыл глаза, потянулся, сел на кровати, нашарил тапочки, надел халат, зевнул, пошел в ванную, сполоснулся. Вышел из ванной, прошел на кухню, рассеянно выглянул в окно, опять потянулся, открыл холодильник…

Многие годы просыпался я куда динамичнее.