Весь Дэвид Болдаччи в одном томе - Дэвид Балдаччи

Уолтер выкупил шахту, погубившую того, за пять миллионов наличными. Он выплатил по пятьдесят тысяч всем работавшим на ней шахтерам, после чего с большой помпой закрыл ее.

Открыв дверь, Салливан вошел в дом. Газовый камин наполнил комнату теплом без необходимости разжигать дрова. В кладовке хранились запасы продовольствия, которых хватило бы на полгода. Здесь Уолтер был полностью самим собой. Он никого не приглашал сюда. Это был его родной дом. Всех, кто имел право находиться тут, за исключением его самого, уже не было на свете. Он находился здесь один, и это его полностью устраивало.

Простая трапеза, которую Салливан приготовил себе сам, остывала на столе, а он задумчиво смотрел в окно, где в угасающем свете еще можно было различить голые вязы вокруг дома; деревья махали ему своими ветвями, медленно, размеренно.

Внутреннее убранство дома не было восстановлено до своего первоначального состояния. Да, Салливан родился здесь, но его детство в постоянной нищете, из которой, казалось, невозможно было выбраться, никак нельзя было назвать счастливым. Чувство безотлагательности, порожденное тем временем, впоследствии сослужило Уолтеру добрую службу, ибо оно подпитывало его силами, придавало решимость перед лицом многочисленных преград, встававших у него на пути.

Вымыв посуду, Салливан прошел в маленькую комнату, где когда-то находилась спальня его родителей. Теперь здесь стояли удобное кресло, стол и несколько книжных шкафов, вмещающих отборную коллекцию книг и журналов. В углу приютилась маленькая койка, ибо эта комната также служила ему спальней.

Уолтер взял со стола сотовый телефон самой последней модели и набрал номер, известный только горстке людей. Ему ответил голос. Салливан назвал себя; его попросили немного подождать, после чего послышался другой голос.

— Господи, Уолтер, я знаю, что ты способен работать в любое время дня и ночи, но, честное слово, тебе следует немного сбавить обороты… Ты где?

— В моем возрасте сбавлять обороты нельзя, Алан. В противном случае можно как-нибудь однажды больше не завестись снова. Уж лучше я взорвусь в кипучей деятельности, чем растаю в тумане. Надеюсь, я не отвлекаю тебя от важных дел?

— Ничего такого, что не могло бы подождать. Я как раз расставлял приоритеты мировым кризисам. Тебе что-то нужно?

Салливан не торопясь подключил к телефону портативный диктофон. Мало ли что.

— Алан, у меня всего один вопрос. — Он остановился, вдруг поймав себя на том, что наслаждается происходящим. Затем у него перед глазами возникло лицо Кристи в морге, и лицо Уолтера стало мрачным.

— И какой же?

— Почему вы так долго тянули с тем, чтобы прикончить этого человека?

В последовавшей тишине было отчетливо слышно дыхание на том конце. К чести Алана Ричмонда, оно ничуть не участилось. Это произвело на Салливана впечатление — и в то же время несколько расстроило его.

— Прошу прощения?

— Если бы твои люди промахнулись, в настоящий момент ты общался бы со своим юристом, обдумывая защиту на предстоящем импичменте. Ты должен признать, что это было на грани.

— Уолтер, у тебя всё в порядке? С тобой что-то случилось? Ты где?

Салливан отодвинул трубку от уха. Телефон был оснащен специальным устройством, не позволяющим засечь его местонахождение. Если Секретная служба сейчас пытается определить, где он — а у Уолтера имелись все основания полагать, что так оно и есть, — она получит десяток различных точек, из которых предположительно исходит звонок, ни одна из которых даже близко не стоит рядом с тем местом, где он сейчас находился. Устройство обошлось ему в десять тысяч долларов. С другой стороны, это всего лишь деньги. Салливан снова улыбнулся. Он может говорить столько, сколько пожелает.

— На самом деле я уже давно не чувствовал себя так хорошо.

— Уолтер, я тебя совсем не понимаю. Кого убили?

— Знаешь, я нисколько не удивился, когда Кристи отказалась лететь на Барбадос. Если честно, я предположил, что она хочет остаться, чтобы погулять с молодыми парнями, которых присмотрела за лето. Мне было смешно, когда она сказала, что ей нездоровится. Помню, я сидел в лимузине и гадал, какую отговорку она придумает. На самом деле бедная девочка не обладала богатой фантазией. Особенно фальшивым прозвучал ее кашель. Наверное, в школе она с потрясающим постоянством повторяла, что тетрадку с домашним заданием сгрызла собака.

— Уолтер…

— Странно то, что когда полиция спросила у меня, почему Кристи не полетела с нами, я вдруг поймал себя на том, что не могу заявить, что она сказалась больной. Может, ты вспомнишь, какие тогда в газетах печатали предположения. Я понял, что если объясню, что Кристи себя плохо чувствовала, это, вкупе с тем, что она не отправилась со мной на Карибы, бульварная пресса преподнесет как то, что она была беременна от другого мужчины, даже если вскрытие покажет обратное. Людям свойственно предполагать все самое плохое и самое сочное — ты, Алан, должен прекрасно это понимать. Когда тебя отстранят от должности, все будут думать о тебе всякие гадости. И заслуженно.

— Уолтер, пожалуйста, скажи, где ты? Несомненно, ты заболел!

— Хочешь, я прокручу тебе ту запись? Ту самую, с пресс-конференции, где ты произносишь особенно проникновенные слова о том, что в мире все определяется случаем. У тебя получилось очень красиво. Слова, произнесенные старому близкому другу, были записаны несколькими местными теле- и радиостанциями, но в эфир так и не вышли. Наверное, это говорит в пользу твоей популярности: никто не придал им значения. Ты был таким обаятельным, таким заботливым, и кого волновало, что ты сказал, будто Кристи заболела… А ты это сказал, Алан. Ты сказал, что если б не внезапное недомогание моей жены, ее не убили бы. Она улетела бы со мной на Барбадос и сегодня была бы жива… Кристи одному мне сказала, что заболела, Алан. И, как я говорил, полиции я ничего не сказал. Так откуда же ты узнал это?

— Должно быть, ты сам мне сказал…

— До той пресс-конференции мы с тобой не встречались и не говорили по телефону. Это легко проверить. Мой график поминутно отслеживается. А поскольку ты — президент, твое местонахождение и твои телефонные разговоры также практически постоянно известны. Я сказал «практически», потому что в ту ночь, когда была убита Кристи, ты находился не там, где обычно. Так получилось, что ты находился у меня дома, точнее, в моей спальне. А на пресс-конференции вокруг нас постоянно были десятки людей. Все, что мы тогда говорили друг другу, где-то записано. Так что ты узнал эту новость не от меня.

— Уолтер, пожалуйста, скажи, где ты! Я хочу тебе помочь!

— Кристи никогда не умела держать язык за зубами. Наверное,