Тринадцать гостей. Смерть белее снега - Джозеф Джефферсон Фарджон

– Вы хотите сказать, у них была связь?

– Мягко выражаясь, да.

– И она втянула его в это дело?

– Да, а потом вышла за него замуж, чтобы он помалкивал. Теперь вы все знаете.

– Не совсем. Джон Стрейндж бросил вызов своим четырем тюремщикам – один больной человек против четверых, а вы, помнится, не могли противостоять и троим – и, обманув их, спустился в холл, к изумлению всей честной компании. Кто подсыпал ему смертельную дозу яда в шампанское? Дозу, которая не дала ему договорить… Это сделали вы?

– Нет, я же уже сказал! – завопил Шоу.

– А я вам посоветовал держать себя в руках, – строго заметил Молтби. – Так кто же подсыпал яд в шампанское?

– Моя сестра, черт побери!

– Вы утверждаете, что Марта Уик, в девичестве Шоу, убила Джона Стрейнджа?

– Да, это правда.

– А Харви Стрейндж, доктор Уик и вы были ее подельниками?

– Они – да, а я – нет! Сколько можно повторять, что я здесь ни при чем? И даже если б знал, разве мог их остановить? Позже я, конечно, узнал, но тогда ничего не подозревал. Господи, ну сколько можно меня терзать?

– Это будет зависеть от вас. Предполагаю – если я не прав, вы можете меня поправить, – что Джон Стрейндж каким-то образом ухитрился составить новое завещание и решил устроить всем сюрприз, но не успел, потому что внезапно умер. Вы молчите, значит, я прав. Где же было его новое завещание? Его нашли?

– Да.

– Кто?

– Марта.

– Марта. Опять Марта. А ее здесь нет. Где она его обнаружила?

– Сиделка обязана подготовить тело к погребению. Она нашла его под париком.

– Что? – вскричал Молтби.

– Под его париком. Он написал завещание на тонкой бумаге и спрятал его под париком.

– Теперь понимаю! И как Марта с ним поступила?

– Она положила его обратно и до похорон молчала об этом.

– Почему?

– Чтобы шантажировать Харви. Позже она сказала ему, что нашла завещание и, если он не обеспечит ее, она предъявит его суду. Он оказался в ловушке, потому что по новому завещанию все отходило мистеру Уильяму.

– Ваша сестра – настоящая дьяволица.

– Не спорю, сэр.

– Значит, каждый в этой троице имел свой интерес, и раз они сговорилась, им не нужен был никто другой. А потом доктор Уик продолжал работать?

– Нет. Он продал свою практику, и они уехали.

– И высосали всю кровь из Харви?

– Да.

– А вам достались какие-то капли этой крови?

– Если вы имеете в виду деньги, то нет. Я лишь получал жалованье за свою службу здесь.

– Что случилось, когда у Харви кончились деньги?

– Он научился их добывать.

– Это ваша сестра его заставляла?

– Видимо.

– Двадцать лет. Пока не умер ее муж. А теперь и Харви мертв. Кто его убил?

Шоу судорожно сглотнул. Во рту у него пересохло, и он совсем пал духом.

– Она.

– Каким образом?

– Больше я ничего не скажу.

– Молотком?

– Господи, вы и молоток нашли?

– Нашел.

– Ну, ладно. Да, молотком.

– Вы, помнится, спросили: «Ну, сколько можно меня терзать?»

– Что?

– Вы можете сократить свои мучения, если расскажете, что произошло, когда сюда заявилась ваша сестрица с Харви.

– Вы прочитали ее письмо ко мне?

– Да.

– Тогда вы должны знать, что здесь спрятаны деньги. Он припрятал и деньги, и завещание.

– Мне об этом известно.

– Мы стали искать эти деньги. Мистер Уильям с дочкой должны были приехать только к вечеру, а может, и позже из-за погоды. И тут мистер Харви стал бузить. Сказал, что если мы найдем деньги, то он заберет их все. Они поцапались. Моя сестра пришла в ярость, а он был сильно выпивши. Я собрал чай, чтобы их немного утихомирить, но мистер Харви хлопнул дверью и ушел. Сказал, что с него хватит, он пойдет в полицию и все расскажет. Не думаю, что у него хватило бы пороху, но Марта прямо взбеленилась. Схватила молоток и побежала за ним. А когда она вскоре вернулась, то сказала, что он мертв и его тело быстро засыплет снегом. Боже мой, как только вспомню… Ну, я не стал мешкать!

– Вы сбежали.

– Да, вдвоем.

– Но далеко вы не ушли.

– Мы сразу сбились с пути.

– Что было потом?

– Мы сумели добраться до сарая. Он за домом. Там я и отсиживался все это время.

– Вы знали, что в доме кто-то есть?

– Мы видели свет в окнах. Поэтому мы и затаились в сарае.

– Что вы подумали?

– Приехал мистер Уильям с дочкой.

– Но вместо них в дом заявились мы, потому что наш поезд завяз в снегу. Почему вы так долго сидели в сарае? Только из-за погоды?

– Нет. Мы хотели забрать письмо моей сестры. Я помнил, где его оставил. Мы же понимали, что когда обнаружат тело, в доме будет обыск и… это письмо могло нас здорово подвести.

Немного помолчав, Шоу продолжал монотонной скороговоркой:

– Мы хотели посмотреть, не осталось ли там еще чего-нибудь подозрительного, и поэтому решили подождать, пока все лягут спать. Но потом Марта услышала крик и у нее сдали нервы. Я пытался ее остановить, но она выбежала наружу и больше не вернулась. Сдается мне, что сестра и не собиралась возвращаться, а может, ее кто-то спугнул.

Дэвид вдруг понял, что следы, увиденные первыми, принадлежали Марте. И если бы пошел по ним, вместо того чтобы возвращаться назад, то наверняка обнаружил бы сарай. Это он спугнул женщину, когда вылезал в окно.

– А вы остались в сарае? – продолжал допрос мистер Молтби.

– Да, ненадолго.

– Но ведь вы не все время там сидели? После ее ухода?

– Нет, не все время.

– Хорошо, продолжайте.

– Я попытался найти сестру. Меня беспокоило ее отсутствие. А вдруг она что-то замышляет, чтобы свалить всю вину на меня? Это вполне в духе Марты.

– То же самое она может сказать о вас.

– Может, да не скажет.

– Она будет отрицать, что убила Джона Стрейнджа и Харви.

– Да говорю же вам, не будет.

– Почему же?

– Марта умерла.

Казалось, мистера Молтби ничто не может вывести из равновесия. Он задавал свои вопросы с неумолимой твердостью, не оставляющей шансов от них уклониться. Ни разу не выказал удивления, не сбился и не сделал паузы. И хотя Дэвид заметил, что новость о парике Джона Стрейнджа произвела на него глубокое впечатление, мистер Мотби лишь утвердился в своей правоте, не проявив никаких эмоций. Ведь это он привлек внимание к роскошным волосам на портрете. Но сейчас, узнав столь неожиданную новость, даже не пытался скрыть свое изумление. Подняв фонарик, он осветил лицо дворецкого, словно желая убедиться, что тот говорит правду. Но выражение его физиономии не оставляло сомнений в правдивости его слов.