Ветер разлуки - Соня Мармен

Выпив по стакану прохладного оршада[102], девушки торопливым шагом отправились назад, чтобы Батист, который наверняка уже успел починить колесо, напрасно не волновался. Отбивая ритм своими сабо, они как раз завели новую песню, когда из ворот ближайшего дома им навстречу вышли два солдата в юбках.

Завидев их, тот, что повыше, умолк и толкнул в бок своего спутника, смотревшего в другую сторону. Перепуганные кузины прижались друг к другу. Остаться или бежать? Они знали, что солдаты – не важно, английские или французские, – представляли для них опасность.

Угадав мысли прелестных незнакомок, Колл галантно поклонился и улыбнулся. Смотреть в упор было не очень вежливо, однако он не мог отказать себе в удовольствии как следует разглядеть девушек. Его всегда привлекали блондинки, поэтому каскад золотистых локонов, украшавший обе головки, не мог не вызвать у него восхищения. Та, что была повыше, понравилась ему больше. Несмотря на худобу, она выглядела здоровой и крепкой, а мечущий громы и молнии взгляд выдавал пылкий темперамент.

Мунро тоже склонился в поклоне, изящно взмахнув беретом.

– Sae, why ye need tae be strolling here for? ‘T is no place for bonnie wee lasses tae be[103], – произнес Колл доброжелательным тоном. А затем, обернувшись, крикнул: – Och! Alas! Will ye come out here?[104]

Из двора послышался ответный возглас. Только теперь Изабель рассмотрела третьего. Он стоял лицом к стене дома. Щеки девушки порозовели, когда она приметила тонкую струйку и догадалась, чем именно он занят. Вскоре солдат обернулся и одернул клетчатую юбку. Приблизившись, он обратился к своему рыжеволосому товарищу:

– ‘T is ma last pint I pee, Coll. I’ll no listen tae ye till ma mind is[105].

В ту же секунду, увидев девушек, Александер умолк и едва заметно покраснел.

– Did the cat get ye tongue, Alas, or is the sight of a bonnie cratur disabling ye?[106]– насмешливо поинтересовался Колл.

Мадлен надоело стоять на месте. Она не поняла ни слова из сказанного шотландцами, которые, судя по всему, не говорили по-французски, и решила положить конец этой странной сцене.

– Идем, Иза! Батист нас уже ждет!

И она схватила кузину за руку. Изабель, еще не успевшая оправиться от удивления, не стала возражать и нетвердой походкой направилась вслед за кузиной.

– Мадемуазель! – услышала она голос за своей спиной. – Please, wait![107]

Изабель оглянулась. Солдат махал ей рукой, но Мадлен дернула ее, чтобы она шла быстрее. Они свернули на улицу Сен-Валье и направились к улице де Повр. К величайшему облегчению Мадлен, шотландцы не стали их преследовать. Удостоверившись в этом, она отпустила руку кузины. Изабель, к которой вернулось самообладание, сердито посмотрела на нее.

– Мадо, что на тебя нашло? Они не сделали нам ничего плохого!

– Да неужели? Если ты не можешь отличить глаза распутника от глаз порядочного человека, Иза, то лучше бы тебе сидеть дома! – воскликнула Мадлен.

Она хотела добавить еще что-то, но передумала. Задетая за живое, Изабель не собиралась сдаваться.

– Думаешь, я такая наивная? Или, наоборот, считаешь, что я куда бо́льшая бесстыдница, чем кажусь? С чего ты взяла, что я собиралась строить им глазки?

Взгляды кузин встретились. Это была их первая настоящая ссора. Мадлен, которая не могла отрицать, что рассердилась без причины и повела себя с кузиной бестактно, искренне огорчилась.

– Я… Нет, ничего такого я не думала. Прости меня!

Изабель, стараясь сдержать слезы, учащенно дышала. Конечно, Мадлен не сделала ничего плохого, когда увела ее оттуда. Больше всего ее огорчило, что, увидев солдата Макдональда, она вдруг ни с того ни с сего разволновалась.

– Хорошо, я на тебя больше не сержусь. Но признай, что ты не слишком к ним справедлива…

– Иза, неужели ты не слышала, что рассказывают об английских солдатах? Ну не можешь же ты не знать, что были случаи надругательств над женщинами, и…

– Он бы такого не сделал! – оборвала ее Изабель.

Мадлен на мгновение утратила дар речи.

– Он? Это кто же?

– Я узнала того солдата, который последним вышел из двора семейства Пакенов. Это он спас жизнь Ти-Полю и тому офицеру, Готье, о котором я тебе рассказывала, помнишь?

– Ты уверена?

– Да.

– Тебе следовало сказать мне…

– Ты не дала мне и рта раскрыть!

– Это правда! – призналась Мадлен с улыбкой. – Но я по-прежнему думаю, что болтать с английскими солдатами на улице – легкомысленное занятие. Он может потребовать от тебя благодарности… ты подумала об этом?

– Мадо, что за глупости! И разве я собираюсь с ним нарочно встречаться? Мы столкнулись с ними случайно! Нужно было просто поздороваться и идти своим путем!

Мадлен тихонько засмеялась.

– Хочешь, чтобы мы вернулись и поздоровались после того, что минуту назад сбежали от них, как испуганные зайцы?

– Забудем об этом, Мадо! – Изабель опустила глаза. – Слишком поздно. Идем! И на чем мы остановились? Ах да… На высокой ветке соловей поет…

– Я давно тебя люблю и не забуду никогда![108]

Напевая, они пошли вверх по улице де Повр, как если бы ничего необычного с ними не приключилось.

Глядя вслед девушкам, Александер пытался совладать с волнением. Толчок в плечо ускорил этот процесс. Колл и Мунро смотрели на него и посмеивались.

– Что, Алас, от местных девчонок глаз не можешь отвести? Или ты смутился, что дамы застали тебя за орошением стены?

– А они и вправду хорошенькие! – вступил в разговор Мунро. – Мне показалось, что та высокая злючка тебе понравилась, Колл!

– Проваливай к дьяволу, Мунро!

Александер решил, что лучше промолчать, и они пошли к лагерю. Ночь обещала быть долгой.

* * *

Облачко пыли взлетело вверх, когда Изабель открыла старый сундук. Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь щели в ставнях на крошечном слуховом окошке и превращались в тонкие золотые нити, протянутые сквозь пространство. Изабель опустила стопку старых юбок на пол и встала на колени возле источенного червями сундука. Ему довелось так много путешествовать во влажном корабельном трюме, что время буквально въелось в дерево и теперь рассказывало его историю. Сундук принадлежал отцу, который всегда брал его в свои заморские вояжи.