Горький шоколад - Валентина Щиброва

Наши губы сомкнулись в страстном поцелуе, языки сплелись в диком танце, то лаская, до догоняя друг друга. Я простонала в голос от переизбытка чувств. Как же невыносимо соскучилась по нему, как безумно люблю. Саша сильно прижимал меня к себе, грубо стискивая мою кожу, и тут же гладил то место, где причинял лёгкую боль. А я только распалялась ещё больше от того, как его мягкие и требовательные губы, его властные руки говорили мне, что он сам скучал не меньше меня.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍- Сашенька … наконец ты со мной, — прошептала возле его уха, наслаждаясь поцелуями на своей шее. — Так тосковала …

— Маша! — прорычал он. — Что, твою мать, ты делаешь со мной? Скажи? Ноги сами несут меня сюда, отключая мой мозг.

— Пусть несут, слышишь? — прошептала я со стоном. — Я жду тебя. Всегда жду.

— Вот сука, сейчас он разорвет мне трусы! — выругался Саша.

— Он тоже скучал по мне, — улыбнулась я, прикусив его губу. Опустив руку к его ширинке, погладила пах. — М — м — м, мой мальчик очень рад меня видеть.

— Мальчик? — усмехнулся Саша и тут же шумно выдохнул от моих настойчивых поглаживаний. — Этот мальчик живет своей жизнью. Извел меня, скотина. Я пока поднимался к тебе, он уже встал.

— Как ты его назвал? — не сдержала я смех.

— Скотина, — пожал он плечами, поставив меня на пол.

— Блин, Саша, — я начала смеяться. — Ну и назовешь же.

Он неожиданно взял в ладони моё лицо и вполголоса произнёс:

— У тебя такой звонкий смех. Мне нравиться его слушать.

— Мне тоже нравиться слушать твой смех. Только … ты почему-то скрываешь его. Редко смеешься.

— Насмеялся уже в своей жизни от всякого дерьма. Вот только ничего не говори. Не собираюсь слушать никакую хрень.

— Нет. Это неправильно, — замотала я головой, обнимая его.

— Хочешь сказать, ты знаешь, как правильно?

— Да.

— Ну и? — слегка наклонил он голову в сторону, с интересом рассматривая меня.

— Вот так, — поцеловала его в нос. — И вот так.

Я оставляла множество поцелуев на его лице, наслаждаясь нашим нежным моментом, наслаждаясь тем Сашей, который был сейчас открыт для меня, как книга, и я ему благодарна за это. Ведь, я нисколько не сомневалась, что именно такая сердцевина спрятана под горьким слоем. Она до безумия сладкая и сочная. Я не в силах отказаться от нее.

— Дурочка ты! — Саша придерживал меня за затылок, пока я целовала его.

— Я так хочу, — шептала я.

— Маша! — Саша внезапно нахмурился, останавливая меня, держа мое лицо в ладонях. — Ты моя! Моя!

— Твоя Саша. Только твоя, — крепко зажмурилась я, не веря происходящему.

Наши губы снова нашли друг друга, до боли сминая и покусывая, пока не занемели и не насытились, но все равно было мало, очень мало.

Саша опустился на колени и, приподняв пеньюар выше, коснулся языком внутренней части моего бедра. Я задрожала.

— Что ты делаешь? — шумно просипела я от удовольствия, снова немного смущаясь.

— Хочу проверить, рада ли меня видеть твоя девочка…

— Саша … Не надо …

— Ещё как надо, — он добрался до моего нижнего белья и отодвинул в сторону. — Я два дня мечтал о твоей ягодке.

Тихо застонав от его ласк, я прижала руки к его затылку, изнемогая от невероятных ощущений между ног. А он терзал меня языком и губами, сжимал мои ягодицы, поглаживал живот, периодически гортанно сам постанывал. Это чертовски приятно, когда твой мужчина сходит по тебе с ума, как он заводится лишь от того, что доставляет удовольствие своей женщине.

— Саша! — стонала я. — Саша …не могу больше … хочу тебя.

Прекратив сладкую муку, он поднялся с колен и, облизав свои влажные губы, поднял меня на руки. Аккуратно положив на диван, раздел меня до гола и скинул с себя футболку. Я тут же прикоснулась к нему, удовлетворяя свои изголодавшиеся руки.

— Думал, как только приеду к тебе, сразу кину вот на этот диван и буду делать с тобой все, что пожелаю. Стояк замучил меня. А увидев тебя, такую милую, сексуальную, с босыми ступнями, понял, что хочу не только этого, — Саша навис надо мной, мои соски напряглись от трения об его грудь.

— А что? — осторожно спросила я, прижавшись к его носу. Боже, дай мне сил выдержать все это, дай сил не признаться в своих чувствах к нему.

Но Саша не ответил. Прикусив мою мочку уха, его губы стали спускаться ниже, разнося по моим венам разжигающее пламя. Полностью овладев моим телом и душой, он возносил меня за грани разума, насыщая меня собой, проникая в каждую клеточку моего тела. А я отдавала себя без остатка, одаривая его всем, что есть у меня. Любила настолько, насколько могло позволить мое сердце, принадлежащее полностью ему. Мы две половинки, соединенные в одно целое.

Во мне слёзы счастья от безграничной любви к человеку, который уперся лбом в моё плечо и тяжело дышал после обалденного занятия любовью. Я крепко, как только позволяли оставшиеся силы, обняла его разгоряченное вспотевшее тело и уткнулась в его грудь. Мои эмоции так сильно захлестнули меня, что меня начало трясти, еле сдерживалась, чтобы не разреветься.

— Маша, что с тобой? — серьёзно спросил Саша.

Я помотала головой.

— Как ничего, если ты трясешься, — пытался он разомкнуть мой захват. — Ну — ка посмотри на меня.

Я снова помотала головой. Плотно сжала губы, слезы бежали ручьем, и нос совсем забился от соплей.

— Так. А ну прекрати сопротивляться, — мягко пригрозил он, окончательно отцепив мои руки от себя, и захватил мой подбородок. — Ты плачешь? Маш, твою мать, что происходит? Тебе больно? Я тебя обидел?

Саша начал раздражаться и беспокоиться одновременно.

— Нет, — пропищала я, сглатывая новый поток слез. Ничего не могла поделать, не могу их остановить.

— Тогда что? Что за идиотская реакция? Ты чокнулась что ли? — не понимал он.

— Нет, — всхлипнула я. Саша злился. Заметно было по суровому лицу и нахмуренным бровям. Я погладила его щеку. — Не сердись, пожалуйста. Ты был очень нежным и внимательным.

— А ноешь чего? — буркнул он, но слёзы мои вытер. — Тебе не понравилось?

— Просто мне слишком хорошо сейчас. Я не могу описать своё состояние, прости. У меня никогда не было такого … то есть, я хочу, чтобы … так было всегда, понимаешь? С тобой я чувствую себя самой желанной девушкой на свете, — на языке так и вертелось слово «любимой». — Мне … никто не говорил таких слов, как ты.