Наследник Осени - Тодд Фэнсток

Они улыбнулись друг другу. С ним такое случалось редко, и Беландра, сглотнув подступивший к горлу комок, отвернулась, взяла с кровати еще одно платье и положила в сундучок.

– За последние месяцы мы впервые вместе.

Они и думали об одном и том же. Какая неловкая ситуация. Но разве она ее не предвидела? Конечно, предвидела.

– Да, – пробормотала Беландра, не поворачивая головы, не поднимая глаз, притворяясь, что не понимает смысла произнесенных им слов. Ты не маленькая девочка, сказала она себе. Ты не можешь прятаться.

Беландра посмотрела Косарю в глаза. За все, что он сделал для нее, она могла бы, по крайней мере, отдать ему себя.

– Хочу спросить тебя кое о чем, – негромко сказал керифянин.

– Я готова ответить на любой твой вопрос.

– Ты все еще его любишь?

Беландра открыла рот, но слов не нашлось. Она прикусила губу, надеясь, что он не увидит выступившего на щеках румянца.

– Нет.

Косарь промолчал. Он просто смотрел на нее, пристально, словно ожидая чего-то еще. Почувствовал ли он ложь? И солгала ли она? Беландра сама не знала.

– Послушай. – Ее собственный голос прозвучал незнакомо, глухо и хрипло. – Я уже никогда не смогу любить его после того, что он сделал с Брофи.

Это было правдой. Она вспомнила все: его безжалостные обвинения, его упорство, мстительность, гнев. Креллис подставил ее племянника. Креллис сфальсифицировал доказательства. Креллис обрек его на смерть. Они ничего не забыла, и это укрепляло ее решимость. И все же где-то в глубине души еще жила любовь. И Беландра ничего не могла с этим поделать. Что ж, пусть. Теперь она знала одно: спасти Огндариен способен только Креллис, но ее любовником ему не быть уже никогда.

Словно прочтя что-то в ее глазах, словно узрев долгожданный знак, Косарь пересек комнату. Беландра впервые увидела его, когда он расправился с тремя ее врагами. Тогда керифянин показался ей огромным, едва ли не великаном, а между тем они были примерно одного роста. Такое поразительное несовпадение двух образов, реального и воображаемого, всегда заставало Беландру врасплох.

Он погладил ее по щеке, откинул прядь упавших со лба волос.

Ожидая поцелуя, она облизала губы.

– Трудно в первый раз поцеловать женщину, когда ты одного с ней роста. Если только она не лежит.

Он ловко подхватил ее на руки и бросил на кровать. От удивления Беландра рассмеялась. В следующее мгновение он уже навис над ней и медленно, глядя в глаза, опустился.

– Другой возможности, может быть, уже и не будет, – прошептал Косарь. Она смотрела на него и не узнавала – таким, нерешительным и мягким, он предстал перед ней впервые.

– Знаю.

Он помолчал.

– Ты этого хочешь? – Черные брови сдвинулись к переносице.

Она почувствовала, как он напрягся, и, положив руки на бугристые плечи, прошептала:

– Да.

Он по-мальчишески радостно улыбнулся и приник губами к ее губам. Беландра крепко обняла его и раздвинула бедра. Он задрожал, будто от холода, и, продолжая целовать, принялся расстегивать платье. Ловкие пальцы быстро разделывались с крошечными пуговичками.

Она закрыла глаза, готовя себя к тому, чтобы полюбить этого мужчину, отдать ему то немногое, что могла, в благодарность за все, что он сделал для нее.

Косарь уже не целовал ее. И пуговички остались не расстегнутыми. Беландра открыла глаза. Напряженное, твердое лицо. Таким она видела его перед тем, как попросить об одолжении. Таким она видела его перед тем, как он убивал по ее просьбе. Таким оно было и потом. Именно это лицо она привыкла видеть. Именно это выражение знала – увы! – слишком хорошо.

– Ты думаешь о нем.

Беландра покачала головой.

– Нет. Не о нем.

Он долго смотрел ей в глаза, потом начал методично, аккуратно застегивать пуговицы.

Она схватила Косаря за руку.

– Не надо, пожалуйста. Я хочу этого.

Он убрал ее руку, мягко, но решительно.

– Ты хочешь этого так же, как почтенный купец хочет расплатиться с долгами.

– Нет… не так… – Беландра осеклась – он смотрел на нее так открыто и искренне. – Пожалуйста, дай мне немного времени.

Три верхние пуговички остались не застегнутыми. В вырезе платья тускло мерцал красный камень.

Косарь поднялся. Темные пальцы теребили край покрывала.

– Наше время вышло, – с горькой улыбкой сказал он и покачал головой. – Мне не следовало сюда приходить, но… я должен был знать.

Решительно повернувшись, керифянин направился к двери. Беландра соскочила с кровати и бросилась за ним. Косарь уже переступил порог, когда она схватила его за руку и заставила повернуться.

– Я хочу дать тебе это, друг мой, моя… – Она попыталась произнести слово «любовь» и не смогла. – Будь моим. Возьми меня. Пожалуйста! Прошу тебя!

– Нет. Меньшего я не заслуживаю. – Он убрал ее руку и вышел в коридор.

– Подожди. – Беландра сделала еще несколько шагов, но остановилась, зная, что не догонит и не удержит. – Мне так жаль. Пожалуйста, пойми… Я хочу…

Керифянин остановился, и сердце ее дрогнуло и забилось быстрее. Ну пожалуйста, безмолвно молила Беландра. Пожалуйста, обернись!

Косарь лишь слегка повернул голо ну.

– Мы все чего-то хотим.

Он повернулся и сбежал вниз по голубовато-белым мраморным ступенькам.

У Сутома вдруг вспотели ладони. Резьба свежая! Повсюду вокруг статуэток были видны крохотные осколки камня, голую землю покрывала пыль. Он поднял фигурку и поднес поближе к лицу, чтобы получше разглядеть в темноте детали. Это была изящная женщина с длинными, разметанными ветром волосами и властным выражением лица. Другие фигурки отличались тем же мастерством исполнения и напоминали маленьких идолов из какого-нибудь варварского святилища. Сутом едва не пропустил их из-за повисшего над землей густого, зловонного тумана, но в какой-то момент пелена рассеялась и явила ему тайну острова Пепла, Проклятого острова.

Он осторожно положил статуэтку на землю и пробрался глубже в нишу между двумя громадными валунами. Резьба покрывала каменные стены снизу доверху, не оставляя свободного пространства. Сутом прищурился, всматриваясь в полумрак. Да это же Голубой город! Знаменитая крепость предстала перед ним как на ладони, изображенная до мельчайших подробностей, от Водной стены до мельниц и бухты.

Империя спасена! Чародеи Голубого города, как и говорилось в письмах, были здесь, на острове. Отец Льюлем будет доволен, а его, Сутома, ждет небывалое продвижение по иерархической лестнице. По меньшей мере на десяток рукавов. Едва ли не к самому Огу.