Наследник Осени - Тодд Фэнсток

Ответ на последний вопрос открылся довольно скоро, когда она уперлась в тупик. Креллис шел другим путем.

Медленно, как гусеница, проклиная себя, Креллиса и все на свете, Шара поползла назад. Еще раз осмотрела стену и, обнаружив ошибку, полезла в соседний туннель.

Она не знала, сколько провела времени в давящем со всех сторон, обдирающем живот, груди и локти, цепляющем за волосы лазе, но постоянно слышала нарастающий грохот океана.

Первое прикосновение прохладной воды повергло ее в отчаяние и заставило удвоить усилия. О возвращении можно было забыть. Пещеру, место ее недавнего привала, уже затопило. Оставалось только двигаться вперед и надеяться.

Лаз расширился. Шара высекла искру. Туннель расходился на три ветки. Она присмотрелась повнимательнее. Над двумя, уходившими прямо, имелись отметины. За спиной накатывала вода. Какую же выбрать? Почему ублюдок Креллис ничего не сказал о царапинах? Забыл? Или умолчал умышленно? Не в этом ли крылся подвох? Не это ли…

Из туннеля справа донеслось слабое эхо.

Мужской голос.

Шара усмехнулась, подвинулась к лазу и прислушалась – не почудилось ли. Нет, не почудилось. Голос прозвучал снова. Низкий, густой. Определенно мужской.

К первому голосу добавился второй. Один из них был ей незнаком, а второй…

Брофи!

Брофи жив!

Толкая перед собой мешок, Шара проползла еще немного вперед. Лаз расширился и…

…уперся в ржавую решетку.

Шара стиснула зубы. За спиной бушевал, то накатывая, то отступая, океан. Она вцепилась в железные прутья. Толкнула. Решетка заскрипела, но не поддалась. Должно быть, кто-то догадался, каким путем проник в камеру Креллис, и принял меры предосторожности. Шара опустилась на пол. Развязала мешок. Если воспользоваться железными брусками…

Нет. Не так.

Она направила внимание вперед, закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании. Только бы стражникам хватило сил.

Магия запульсировала, наполняя тело, подхватила ее, как черная волна, и Шара запела.

Датил не умолкал.

– Знаешь, как тебя называют? Огндариенский лев. Я бы на твоем месте лопался от гордости. Так что крепись. Расправь плечи. Держи голову над водой. – Он ухмыльнулся. – И не вздумай утонуть. Знаешь, что не тонет? То-то. Слушай меня. Представь, что будет, если ты вдруг не выдержишь. Как тебя назовут, а? Огндариенской рыбой? Ты ведь этого не хочешь, верно?

Пока тюремщик упражнялся в красноречии, Брофи сидел на мокром каменном полу, поджав под себя ноги и ожидая очередного прилива. Оставалось недолго. Дальний край подземной камеры уже поблескивал в тусклом свете факела. Слабенькие пока волны то подкатывали, то отступали. Хотелось спать. Хотелось тепла. Хотелось есть. Чего только не хотелось. Он старательно поддерживал ритм дыхания, отгоняя холод, сдерживая урчание в пустом желудке, поддерживая еще сохранившуюся в теле энергию.

За минувшие три недели в Гнилых клетях сменилось двадцать сторожей, и все делали ставки на то, как долго продержится чемпион Девяти ступеней. Датил поставил на то, что пленник выстоит месяц, и, заступая на смену, считал своей обязанностью поддерживать Брофи вдохновляющими речами, дабы тот не пал духом раньше срока. Некоторые, число которых, правда, было невелико, уже проиграли. Большинство верило в огндариенского льва.

Брофи пытался уснуть, но болтовня Датила мешала расслабиться. Дуралей трепался без умолку, не понимая, что без сна его фаворит протянет ноги куда скорее.

В первые часы заточения Брофи хотел только одного – умереть, но потом пришел прилив, и юноша вдруг понял, что сдаться, опустить руки не так-то просто.

Он мог бы избежать столь печальной участи, если бы послушал Косаря. В течение первой недели эта мысль сводила его с ума. Но как бы то ни было, надежда остается с человеком до конца. И океану придется потрудиться, чтобы его сломить.

– …не забывай, кто ты такой, – бубнил Датил. – Думай об Огндариене. Думай о том, что скажут люди, если ты сломаешься до срока. А скажут они примерно так: да, слабоват паренек… жидкая, видать, кровь. Вот что о тебе скажут. Разве ты этого хочешь? Конечно нет. Ты ведь хочешь…

С той первой ночи Брофи пережил уже тридцать девять приливов. Сейчас, привалившись в полудреме к стене, он ждал сорокового.

Ему снилось, что они с Шарой плавают в бухте за вратами Лета. По берегу бегает, потрясая кулаками, Трент. «Огндариенский лев! – кричит Трент голосом Датила. – Ты же не хочешь стать рыбой!»

Брофи и Шара не обращают на него внимания и смеются. Он пытается догнать ее, но девушка не дается, она постоянно впереди, постоянно ускользает, плавно и легко, как дельфин, рассекая волны. И как он ни старается, поймать ее не получается. Она поворачивается и улыбается. У нее длинные черные волосы…

Внезапно все меняется. С неба изливается волшебный, чарующий голос. Собираются тучи. Солнце скрывается за ними. Меркнет день. Веет холодом. Шара останавливается. Брофи тоже. Он поднимает голову. Они качаются на воде, слушая прекрасный голос, от звука которого холодеет кровь.

– Ты слышал? – спрашивает Шара голосом Датила.

Брофи замигал и открыл глаза. Девушка исчезла, а ее место занял придурковатый тюремщик. Но сон не ушел совсем, и сказочный голос звучит и звучит… Веки тяжелеют…

– Это же Лльелла, хозяйка морских глубин, – пробормотал, улыбнувшись, Брофи. – Она пришла-таки за мной. Наконец-то.

– Кто?

– Лльелла. – Он закрыл глаза. – Она усыпляет песнями моряков, зазывает их в свои объятия.

– Ну уж нет, в ближайшую неделю эта стерва пусть на тебя не рассчитывает, – возмутился Датил и, схватив факел, исчез в глубине туннеля. Брофи снова привалился к стене. Скоро вернется прилив. Надо поспать.

Его разбудили резкая боль и чье-то ворчанье. Брофи открыл глаза. В животе ворочалась, свивалась в тугой узел тошнота. Странно, но голода он не чувствовал. Тошноту вызвало что-то другое. Что-то похуже голода.

Он огляделся. Датил ушел. Волна лизнула бедро, и Брофи поднялся. Где-то снова заскрипел натужно металл. За скрипом последовал укол боли и всплеск. Брофи положил руку на грудь – что-то было не так. Что-то было плохо.

Он подошел к решетке, прижался щекой к холодным прутьям и вдруг услышал совершенно неуместный в таком месте звук: стон наслаждения. Ему вдруг стало не по себе. Брофи напряг глаза, вглядываясь в сумрачный коридор. В воздухе как будто вихрились невидимые клубы густого маслянистого дыма.

Датил, хотя и забрал факел, ушел недалеко. В круге света Брофи увидел обоих стражников и между ними еще одну фигуру, темную как ночь, но определенно женскую. Тюремщики уже стащили с себя все, кроме сапог, и черная женщина извивалась меж ними, одновременно обслуживая и того, что спереди, и того, что сзади.