Сен-Жюст. Живой меч, или Этюд о счастье - Валерий Шумилов

Пьер Гато, взятый Антуаном в миссию (вместе с Виктором Тюилье) в качестве помощника, как члена администрации продовольствия и снабжения армии, поглаживая миниатюрную гильотину на шее, которую он носил вместо креста, выразился о деятельности Сен-Жюста в Эльзасе еще более восхищенно:

– Антуан, когда-нибудь история увидит: твой добродетельный террор сделал здесь чудесным образом то, чего от разума и философии пришлось бы ждать целый век!

Еще в первом своем воззвании к Рейнской армии от 1 брюмера Сен-Жюст произнес знаменательные слова: «Солдаты! Мы прибыли и клянемся от имени армии, что враг будет разбит. Если среди вас есть предатели или люди, равнодушные к делу народа, ты мы несем с собою меч, который поразит их. Солдаты! Мы пришли, чтобы отомстить за вас и дать вам командиров, которые приведут вас к победе… Мужайся, храбрая Рейнская армия, свобода принесет тебе удачу; отныне ты будешь побеждать».

Из-за десятка с лишним представителей народа, без толку сновавших в Эльзасе и ничего не делавших для армии, солдаты ему не поверили. И напрасно. Уже через несколько дней в войска стали поступать в большом количестве продукты, шинели, оружие, палатки. Было арестовано несколько старших офицеров, обвиненных в отступлении от Виссембурга. Сен-Жюст лично занимался чисткой командного состава, приказав расстрелять генерала Айзенберга, а командира батальона Аргу назначить бригадным генералом. Офицерам в короткий срок было приказано удовлетворить все просьбы солдат.

Находясь в войсках, Сен-Жюст сам выслушивал жалобы волонтеров и, несмотря на холодную и неприступную манеру держаться, заслужил их уважение немедленным исполнением их просьб, а также тем, что деньги из страсбургского займа теперь щедро сыпались и на нуждающихся больных и увечных солдат.

Солдаты ему поверили. Но не генералы. Особенно плохие отношения у Сен-Жюста сложились с командующим Мозельской армией Лазаром Гошем.

– Кто командует армией, гражданин представитель? – заявил во время их первой встречи этот молодой длинноволосый генерал. – Вы или я?

– Ты, гражданин Гош, – сказал тогда Сен-Жюст, подчеркивая республиканское обращение на «ты». – Ты командуешь нашей армией, так же как Пишегрю командует другой армией. Но вы оба, так же как и все ваши солдаты, не более чем граждане, находящиеся на службе у французского народа, представителем которого является Конвент, и именно народ отдает приказы, а здесь его представителем являюсь я. И приказы о том, как вести войну, здесь тоже буду отдавать я.

– Я буду жаловаться гражданину военному министру, – сухо сказал Гош, но Сен-Жюст даже не удостоил его ответом.

Он насторожился – интуиция никогда не подводила его, и сейчас Антуан внутренним чутьем почувствовал в этом победоносном генерале Цезаря – бывший солдат королевской гвардии, а ныне один из самых молодых генералов Республики Гош был воинственен, самоуверен, самовлюблен и полон презрения к врагу. Его чеканные фразы, вроде: «Будь спокоен, товарищ, со штыком и хлебом мы победим всех тиранов Европы» и «Если в бою ваша шпага окажется короткой, сделайте шаг вперед!» – с восхищением повторяла вся армия. Гош был кумиром солдат, а его стратегические способности выдвигали его чуть ли не на первое место среди всех полководцев Республики.

Все это слишком напоминало Сен-Жюсту его самого (даже по возрасту, они были ровесниками – Гош был всего лишь на год младше), но тем самым этот генерал (очень похожий на того, кем мог бы стать сам Антуан, если бы он вместо политической выбрал военную карьеру) и был опасен для завершения революции.

Впрочем, сейчас у него были куда более важные заботы, чем споры с честолюбивым командующим. Многочисленные просьбы о присылке подкреплений и оружия Комитет общественного спасения (то есть Карно) не выполнил. Вместе этого Сен-Жюст получил бумагу – стратегический план наступления на Восточном фронте: Карно (Комитет) приказывал, сосредоточив силы объединенных армий у Саапвердена, атаковать противника с левого фланга, освободить Ландау, а затем, зажав врага в клещи между Ландау и Страсбургом, уничтожить его.

Пожав плечами, Сен-Жюст спрятал приказ Комитета в стол. При фактически равных с противником силах действовать подобным образом – значило оголить фронт и подвергнуть риску окружения войска, которые могли быть разбиты по частям. Антуан решил действовать иначе: провести наступление сконцентрированными силами в направлении на Бич, Буксвиллер и Агно, лишь после занятия которых можно было нанести удар и по Ландау. А чтобы ввести противника в заблуждение относительно направления главного удара, начать наступление следовало одновременно в нескольких местах.

На первой совместной встрече командующих обеих республиканских армий 16 брюмера [112] в Фальсбурге Сен-Жюст изложил генералам свой стратегический план. Всегда сдержанный Пишегрю, сам бывший преподаватель тактики и стратегии в офицерском училище в Бриенне, которому Антуан с самого начала отдавал предпочтение перед Гошем, предполагая в дальнейшем поручить ему верховное военное командование над объединенной армейской группировкой [113], не сделал ни одного замечания. Зато удивил обычно задиристый Гош. План Сен-Жюста генерал принял с энтузиазмом и даже со свойственным ему талантом уточнил и дополнил, предложив сразу же после взятия Бича из частей обеих армий создать ударный корпус для вторжения в Цвейбрюккен, откуда можно было, угрожая левому флангу противника, заставить отступить его, открыв прямой путь на Ландау.

Наступление планировалась начать через пять дней – требовалось доукомплектовать ударные части Мозельской армии за счет Арденской и дождаться резервов из Парижа. Но 21 брюмера войска не выступили – обещанные Карно 10 батальонов (Сен-Жюст просил 12) не прибыли [114], а Пишегрю затянул с переброской частей Гошу. Войска фронта до сих пор не получили подкреплений: Сен-Жюсту приходилось усиливать армию за счет наличных сил департамента, по собственному почину проводя мобилизацию и разыскивая скрывающихся дезертиров.

Задержка с наступлением привела к тому, что инициатива перешла к уже давно готовившемуся к активным действиям противнику. Вечером 24 брюмера Сен-Жюсту, находившемуся в Страсбурге, доложили о падении Форта-Вобана – главного укрепленного пункта между Рейном и Модером. На очереди был Саверн, в котором началась самая настоящая паника.

Положение можно было спасти только встречным ударом. Его и потребовал Сен-Жюст на следующий день от обоих командующих, и 27 брюмера республиканцы перешли в наступление по всей линии, которое застало противника врасплох. В течение двух дней французы освободили ряд занятых австрийцами городов и окружили Бруксвиллер, где противник концентрировал войска для удара по Саверну.