Над Огненной Дугой. Советская авиация в Курской битве - Виталий Горбач

Помощь авиаторов позволила 89-й и 305-й стрелковым дивизиям ворваться в город, очистив его от противника уже к утру 6 августа. При этом 1-й шак продолжал оказывать содействие наземным войскам в ходе боев в самом городе. Отдавая должное возросшему уровню взаимодействия наземных войск и авиации, штаб 5-й воздушной армии с удовлетворением отмечал, что «результат атак авиации тут же востребовался пехотой, которая проводила атаку в обработанном районе. Таким образом, в первый день была прорвана оборонительная полоса, строившаяся год, а 5.8 взят Белгород»[311]. Отметим, что за первые четыре дня операции 5-я воздушная армия совершила 4924 самолето-вылета, или около 33,6 % от общего количества вылетов за всю операцию.

В дальнейшем путь войск Степного фронта, а значит, и авиаторов 5-й воздушной армии лежал на юг, к Харькову. Эта операция, вначале мыслившаяся Ставкой как совместные скоординированные действия двух фронтов, после 8 августа была полностью «отдана на откуп» командованию Степного фронта. По этой причине мы рассмотрим ход событий за период с 6 по 23 августа в районе Харькова в отдельной, посвященной ей главе. А пока сосредоточимся на рассмотрении боевых действий 2-й воздушной армии.

Несмотря на успешное развитие наступления, командующий 2-й воздушной армией генерал С. А. Красовский по итогам первых трех дней наступления оказался крайне недоволен действиями истребителей своей армии. Особенно много претензий накопилось у него к экипажам 10-го иак. В соединении полковника М. М. Головня нередки были случаи нарушения района прикрытия, когда группы истребителей смещались на север, тем самым патрулируя не над линией фронта, а в ближнем тылу своих войск. Все это усугублялось нечетким выполнением команд ведущими групп и отдельными пилотами. Часто у истребителей «хромало» и сопровождение штурмовиков, из-за чего последние несли неоправданные потери.

Негативная оценка командованием действий истребителей во многом базировалась на наблюдениях офицеров из наземных групп наведения истребителей и штурмовиков. Так, например, заместитель командира 5-го шак по воздушно-стрелковой службе майор Лебедев, находящийся в ходе операции при штабах танковых и стрелковых корпусов, отмечал, что одной из основных отрицательных сторон действий истребителей являлось «невыдерживание района патрулирования, по существу, дезертирство части истребителей с поля боя. Во время патрулирования некоторые истребители не заходят за линию фронта, становятся в круг, вытянутый к своему аэродрому, и через 20 минут уходят, хотя они должны встречать бомбардировщиков противника за линией фронта и не допускать к объектам бомбежки»[312].

Но даже выдерживание района патрулирования не исключало неудач. Тот же майор Лебедев в своем докладе генералу Н. П. Каманину отмечал, что группы 10-го иак вели патрулирование преимущественно на высотах 3000–4000 метров, тогда как рабочими высотами немецких бомбардировщиков в этот период были высоты 800–1500 метров, что позволяло последним беспрепятственно бомбить боевые порядки нашей пехоты. Все это усугублялось тем, что действия некоторых групп были нерешительны. Отмечались случаи, когда группы истребителей просто не вступали в бой с противником. «Большие группы бомбардировщиков противника бомбили боевые порядки нашей пехоты, когда здесь же барражировали наши истребители, [которые] если и вступали в бой, то обстреливали с больших дистанций, неприцельно, неэффективно», — сообщают строки доклада группы наведения 5-го шак[313].

В то же время действия небольших групп истребителей противника, по наблюдениям наших офицеров, приносили противнику частый успех. Для примера приведем строки документа штаба 2-й воздушной армии, весьма красноречиво обрисовывающие тактику, которой пользовались немецкие пилоты: «В период массированного применения наших ВВС на участке прорыва противник в этот район выпускал 2–4 истребителя ФВ-190, по-видимому, наиболее подготовленные „АССЫ“, которые, не обращая внимания на большие массы наших самолетов, патрулировали на низких высотах и стремительными атаками сбивали наших штурмовиков и истребителей, так 4.8.43 только четверкой было сбито 7 наших самолетов (4 Ил-2 и 3 истребителя)»[314].

Во многом складывалась парадоксальная ситуация, когда, имея численное превосходство и не отмечая особой активности немецких истребителей, наши части тем не менее несли от единичных «укусов» немецких асов большие потери. Например, штаб 8-й гв. иад отмечал, что боевая работа дивизии в первые дни наступления не была напряженной из-за пониженной активности авиации противника. Вместе с тем полки дивизии «понесли значительные потери от „ассов“ противника в основном за счет молодого летного состава»[315].

Стараясь повысить эффективность действий 10-го иак, командование 2-й воздушной армии на 5 августа приказало командованию корпуса увеличить группы самолетов, высылаемых в район истребления, а также обратить особое внимание на построение групп, которые обязательно должны были быть эшелонированы по высотам. Особо командующий армии напоминал личному составу корпуса о недопустимости какого-либо уклонения от воздушного боя.

Впрочем, никакой приказ не мог, как по мановению волшебной палочки, в одночасье улучшить ситуацию. Несмотря на грозные предупреждения командарма, 5 августа было снова отмечено несколько неудачных схваток. Практика показала, что использование для патрулирования крупных групп истребителей по 16–18 машин себя не оправдывает. При неважной слетанности пар и звеньев большие группы часто сбивались в «кучу», становились малоповоротливыми и плохоуправляемыми. В результате, как гласят документы 2-й воздушной армии: «Имело место на глазах у наземных командиров, когда большие группы наших истребителей, связанные боем пары или двумя парами истребителей противника, давали возможность безнаказанно отбомбиться бомбардировщикам противника»[316]. Особенно досадным было нападение четверки немецких истребителей, идентифицированных как FW-190 на 10 Ла-5 181-го иап, ведомых лейтенантом Н. Ф. Кирилловым. В результате внезапной атаки один «лавочкин» был сбит, а остальные оттеснены из зоны патрулирования, после чего там беспрепятственно отбомбилось до 30 Ju-87. Приказ о действиях большими группами после неудач 5 августа оказался забыт. В воздух снова начали высылаться небольшие группы по 4–6 машин.

Первые дни августовского наступления показали, что недостатки, на которые указывал маршал A. A. Новиков в своей директиве еще от 7 июля по итогам первых дней Курской битвы, во многом остались не изжиты до конца. В недавно же созданных частях эти недостатки высветились с новой силой. Как следствие неважной подготовки летного состава и устаревшей тактики, кривая потерь некоторых истребительных дивизий быстро поползла вверх. Особенно много самолетов вышло из строя в 235-й иад. Так, если за первый день боев оперсводки дивизии отметили потерю всего двух истребителей, то уже на следующий день на свой аэродром не вернулось 17 самолетов и 15 летчиков! Отметим сразу, что эти цифры были зафиксированы, что называется, по горячим следам и учитывали также самолеты, совершившие вынужденные посадки вне аэродромов. Реальные потери 235-й иад составили всего 6 машин. Тем не менее из имевшихся к вечеру 3 августа 61 исправного самолета в строю через сутки имелось всего 36 исправных Ла-5, а 23 самолета числились неисправными.