Нежная душа. Сиротка - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Это странно, — сказала она тихо, — я ощущаю себя стройной и легкой… И я так счастлива!

Она с нежностью прижалась к Элизабет. Прошли годы, но они были по-прежнему очень привязаны друг к другу. Вот так, почти щека к щеке, они стояли и любовались милыми личиками спящих младенцев. Лора ощутила укол ревности.

— Ты тоже немножко их бабушка, Бетти! — сказала Эрмин. — Очаровательная бабушка, у которой собственной дочурке всего год и пять месяцев!

Лора поджала губы. Она намеревалась выйти из комнаты, как вдруг Лоранс вскрикнула. Эрмин тотчас же взяла дочку на руки.

— Посмотрите на нее! — с восторгом сказала молодая женщина. — Она открывает глазки, и ротик у нее изящный, как крохотный цветок! Моя дорогая крошка, моя маленькая принцесса!

Но тут пришел черед Мари испустить куда более громкий крик. Лора подошла и взяла ребенка на руки раньше, чем это успела сделать Элизабет.

— Мне кажется, у Мари личико не такое круглое, как у Лоранс, и пушок у нее на голове темнее, особенно тут, на лобике! И волосы растут так, как у Жослина!

— Нет, мама, как у Тошана! — поправила ее Эрмин. — Если тебя послушать, мои дочки похожи только на вас с папой, а от нас, своих родителей, они не взяли ничего! Они, конечно, белокожие и светловолосые, но и в их жилах течет кровь индейцев монтанье! Я хочу их сфотографировать и послать фотографии Тале.

— Конечно, дорогая. Не сердись, пожалуйста, — отозвалась ее мать.

На этот раз Лора все-таки вышла. Эмоции захлестывали Эрмин, и Лора не понимала, что тому причиной. Отрадное зрелище ожидало ее в гостиной: Тошан с Жослином дружно, как старые приятели, развешивали над окнами гирлянды из золотистой бумаги. На елке, верхушка которой касалась потолка, сияли разноцветные стеклянные шарики. Из электрофона лился рождественский гимн. Звук у дорогого аппарата был куда лучше, чем у граммофона Мирей, и последняя как раз задержалась у чугунной печки, чтобы послушать «Adeste Fideles».

— Моя славная Мирей, похоже, ужин не будет готов вовремя, — сказала ей Лора. — И, если ты не забыла, сегодня мы составляем меню рождественской трапезы.

— Да, мадам! Отправляюсь в кухню!

Жослин уловил в голосе супруги нотки недовольства. Он спустился с табурета, подошел к Лоре и приобнял ее за талию.

— Что случилось, моя любимая Лора? Мы впервые за многие годы будем отмечать Рождество вместе, с нашей дочкой и внуками. Ты осознаешь, как нам повезло? В прошлом году в это время я был в санатории в Лак-Эдуаре и хотел только одного — как можно быстрее умереть. Господь в своей бесконечной доброте собрал нас всех в этом доме! Каждый день, который я провожу с тобой и Эрмин, делает меня лучше. И сейчас для полного счастья мне не хватает только твоей прекрасной улыбки!

Она посмотрела на него, не зная, чего больше хочется — смеяться или плакать.

— Дело в нашей дочери, — шепнула она мужу на ухо. — С Бетти Эрмин — сама ласка, а меня все время отталкивает и одергивает. Но я ведь не сделала ничего плохого с того момента, как малышки появились на свет.

У Тошана был прекрасный слух. Но в так называемые «женские» дела он предпочитал не вмешиваться. Однако стоило Лоре сказать, что Жозеф Маруа просил Жослина с Тошаном зайти к нему, чтобы поговорить о каком-то колядовании, как он проявил больше любопытства.

— Дорогой зять, подойдите ко мне, пожалуйста, — сказала она тоном, в котором все еще угадывалось раздражение. — Жо и Симон хотят с вами поговорить. Сходите к ним, а я закончу украшать гостиную.

Жослин стал одеваться, объясняя Тошану, о чем идет речь.

— Это милый христианский обычай! В Труа-Ривьер на Новый год мы всегда ходили от дома к дому, и люди от чистого сердца давали нам овощи, куски сала, горшочки со сливками, брюкву, молоко… Бедняков было много, хватает их и в наши дни. Помню, как ребенком я вместе со сверстниками бегал впереди колядующих. Мы стучали палками, оповещая хозяев дома о том, что к ним идут за пожертвованиями!

— Папа говорит, что я тоже пойду! — воскликнул маленький Эдмон, крутившийся рядом. — И друга Урбана с собой возьму!

— А я? — спросила Шарлотта. — Мне можно с вами?

— Посмотрим, — отрезал Жослин. — Колядуют обычно вечером 31 декабря, на улице может быть очень холодно.

Тошан слушал с интересом, хотя и не без улыбки. Его детство прошло в обществе отца-ирландца и матери-индианки, в глубине леса. Чаще всего ссоры между родителями случались в праздничные дни: Тала отказывалась исполнять католические обряды, а Анри Дельбо насмехался над верованиями супруги, почитавшей природу и силы кормилицы-земли.

— В этот день мой дед Эльзеар благословлял членов семьи, собравшихся вместе. Все ссоры забывались, потому что в новый год следовало вступать в мире и согласии. И мы все желали друг другу жить в любви и счастье до конца наших дней!

И он замолчал, взволнованный своими воспоминаниями. Лора подошла и поправила кончиками пальцев воротник его пальто. Она боялась за мужа, опасалась ветра, снега, холода… Их любовь сумела возродиться, одной искорки хватило, чтобы снова вспыхнуло яркое пламя.

— Будь осмотрительным, Жосс! — сказала она. — Поскорей возвращайся ко мне, мой колядник! И вы, Тошан, не задерживайтесь у Симона. Сейчас вы очень нужны Эрмин.

Тот пообещал, на мгновение смежив веки. Лора какое-то время смотрела им вслед. Снег сыпал с неба — обильный, неутомимый. Очень скоро два почти одинаковых мужских силуэта заслонил сумасшедший танец снежинок.

«Спасибо тебе, Господи! — подумала Лора. — Откуда во мне столько плохого, чтобы ревновать дочь к добрейшей Бетти, упрекать Мирей, которая столько для нас делает? Жослин прав, жизнь очень добра к нам!»

Из гостиной до нее донесся припев гимна «Тихая ночь»[43]и аппетитный запах горячего шоколада.

«Я очень счастлива! И у нас теперь еще две прекрасные внучки. Какая глупость с моей стороны обижаться на каждую мелочь!»

Лора ощутила бесконечную признательность провидению. У нее даже слезы навернулись на глаза. Она решила вернуться в комнату дочери и излить на нее всю любовь, которая переполняла ее материнское сердце.

Валь-Жальбер, воскресенье, 24 декабря 1933 года

Тошан присел на край дивана, на котором отдыхала его молодая супруга. Эрмин только что покормила своих девочек и чувствовала себя очень усталой.

— Мари и Лоранс сегодня вечером исполнится девять дней, — сказала она. — Как быстро идет время! Но я беспокоюсь: они почти не набрали вес!

— Если бы твоя мать не купила весы, ты бы об этом не узнала, — отозвался Тошан. — Они прекрасно себя чувствуют и редко плачут, я это заметил. Не волнуйся, они наберут вес, но не сразу, а постепенно!