2666 - Роберто Боланьо
Шрифт:
Интервал:
Остальные рассмеялись, а потом приняли наисерьезнейший вид. Двадцать секунд молчания в память о бедняге Карреньо. Лица их так быстро поменяли выражение, что Фейту показалось — он на маскараде. У Фейта буквально на секунду перехватило дыхание, он увидел пустую квартиру матери, и его посетило предчувствие: двое занимаются любовью в жалкой комнатушке — и все это одновременно, и всё на пике эмоций. «Ты что, из ку-клукс-клана журналист?» — вызверился Фейт. «Вы только подумайте, еще один ранимый негритос», — ответил журналист. Фейт попытался подойти и хотя бы дать ему в морду — о пощечине он даже и не мечтал, хотя очень хотелось залепить именно ее, — но другие журналисты, окружавшие рассказчика, ему помешали. Это же просто шутка, сказал кто-то. Мы тут все американцы. Никакого ку-клукс-клана тут нет. Ну или я так думаю. Потом он услышал чьи-то смешки. Успокоился и сел за столик в углу бара. Один из тех, кто слушал историю Эркулеса Карреньо, подошел и протянул ему руку:
— Чак Кэмпбелл, из «Спорт-мэгезин», Чикаго.
Фейт пожал ему руку, представился и назвал свой журнал.
— Я тут слыхал, вашего корреспондента убили, — сказал Кэмпбелл.
— Так и есть, — отозвался Фейт.
— Из-за бабы, наверное, — предположил Кэмпбелл.
— Не знаю.
— Знавал я Джимми Лоуэлла, мы встречались с ним по меньшей мере раз сорок, а это больше, чем у меня было с некоторыми любовницами и даже с кое-какой женой. Он был хорошим человеком. Ему нравилось пиво, и он любил хорошо поесть. Если у мужчины много работы, говорил он, надо много есть и еда должна быть хорошего качества. Пару раз мы летели одним и тем же самолетом. Я вот не могу в самолетах спать. А Джимми Лоуэлл спал всю дорогу и пробуждался только поесть и рассказать какую-нибудь историю. На самом деле ему не очень-то нравился бокс, он любил бейсбол, но для вашего журнала он писал обо всем, даже о теннисе. Он никому плохого слова не сказал. Относился ко всем с уважением, и ему отвечали тем же. Разве ты не согласен?
— Я в жизни Лоуэлла не видел, — ответил Фейт.
— Не обижайся на то, что сказали, парень, — сказал Кэмпбелл. — Скучно быть спортивным обозревателем, вот люди и несут чушь всякую. Или меняют сюжеты, чтоб не повторяться. А иногда, не подумав, говорим гадости. Чувак, который рассказал историю про мексиканского боксера, он ведь неплохой человек. Цивилизованный и достаточно открытый — это по сравнению с другими. Просто иногда мы, чтобы убить время, актерствуем и играем негодяев. Но это все не всерьез.
— С моей стороны — никаких проблем.
— В каком раунде, как ты считаешь, победит Каунт Пикетт?
— Не знаю, — ответил Фейт, — я вчера видел, как тренируется Меролино Фернандес, и я бы с ходу не сказал, что он проиграет.
— До третьего не продержится.
Другой журналист спросил, где тренируется Фернандес.
— Недалеко от города, — сказал Фейт, — хотя, по правде говоря, я не знаю: меня отвезли мексиканцы.
Открыв ноутбук, он обнаружил в почте ответ начальника отдела. Репортаж, который Фейт предложил сделать, не заинтересовал его. К тому же у издания все равно не было денег. Шеф просил ограничиться работой, порученной начальником спортивного отдела, и немедленно возвращаться домой. Фейт поговорил с администратором «Соноры Резорт» и заказал телефонный разговор с Нью-Йорком.
В ожидании звонка он вспомнил репортажи, которые у него не взяли в печать. Совсем недавно зарубили интервью с членами политической гарлемской группировки «Братство Мухаммеда». Он узнал об их существовании во время демонстрации в поддержку Палестины. На демонстрацию вышло каждой твари
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!