Внутри и вне помойного ведра. Практикум по гештальттерапии - Фредерик Саломон Перлз

случаям самосожаления и самонаказания в вашей жизни и попробуйте ответить на следующие вопросы:

Кого вы хотите пожалеть? От кого вы хотели бы получить сочувствие? Кого вы хотите наказать? Кем вы хотели бы быть наказаны?

"Жалость", "симпатия" и "сострадание" обычно используются как синонимы, и все полагаются "добродетелями". Различия в оттенках их значения, может быть, несущественные с лингвистической точки зрения, весьма существенны с психологической. В словаре они различаются следующим образом: "Жалость — чувствование чужого страдания или беды, при этом объект жалости часто полагается не только страдающим, но и слабым, и нижестоящим. Симпатия — дружеское чувство по отношению к другим, особенно в горе или несчастье; слово подразумевает определенную степень равенства в ситуации, обстоятельствах и др. Сострадание — глубокое сочувствие другому, особенно в серьезном или неизбежном страдании или несчастье" (разрядка наша). Все эти слова, выражающие отношение к страданиям других, различаются мерой актуального участия, близости или отождествления со страданием. Жалость — наиболее отдаленное, и мы утверждаем, что по большей части то, что называется жалостью, на деле есть замаскированное злорадство. Теннисон говорит о "презрительной жалости", и многие из нас слышали выкрики вроде "Я не хочу вашей проклятой жалости!". Такая жалость — снисхождение. Мы обращаем ее к тем, кто находится в столь низком положении, что перестает быть нашим серьезным соперником. Они "вне игры". Жалея их, мы подчеркиваем различие их жребия и нашего. Такого рода отношение мотивирует подчас благотворительность.

Когда затронутость страданиями других подлинна, а не маска высокомерия, ликующего само вознесения, — она содержит стремление помочь практически и принять ответственность за изменение ситуации. В таких случаях мы скорее будем говорить о симпатии или сострадании, активном вхождении в ситуацию страдающего. Такое отношение вовлечено в актуальность и слишком занято ею, чтобы позволить себе роскошь сентиментальных слез. Слезливая жалость — по большей части мазохистское наслаждение страданием.

Когда она ретрофлектируется, мы имеем ситуацию самосожаления, жалости к себе. Часть себя становится объектом, отношение жалости остается презрительным, отчужденным снисхождением. Чтобы разделение "я" могло быть преодолено (разделение жалеющего и жалеемого), высокомерная радость наказания должна измениться в активное стремление помочь, будь объектом этой помощи кто-то иной или отвергнутая часть себя. Эта новая ориентация ведет к задаче манипулирования в среде ради достижения необходимых изменений.

Желательность самоконтроля в нашем обществе не подвергается сомнению; с другой стороны, мало рационального понимания того, что это такое. Вся программа этих экспериментов направлена на развитие владения собой, самоконтроля, но на более широкой и всесторонней основе, — фактически на совершенно иной основе, нежели обычная наивная жаждущая погоня за ним. Когда человек вопрошает: "Как мне заставить себя делать то, что я должен делать", — этот вопрос может быть переведен так: "Как мне заставить себя делать то, что значительная, обладающая силой часть меня не хочет делать?". Иными словами, как одна часть личности может установить жесткую диктатуру над другой частью? Желание сделать это и более или менее успешные попытки делания этого характерны для невроза навязчивости.

Человек, относящийся к себе подобным образом-доминирующий громила. Если он может и смеет вести себя так с другими, он может временами оказываться эффективным организатором. Но когда ему необходимо получить указание от других или от самого себя, он становится пассивно или активно сопротивляющимся. Поэтому обычно принудительность мало чего достигает. Такой человек проводит свое время готовясь, решая, уверяясь, но мало продвигается в выполнении того, что он так детально разрабатывает. То, что происходит в его поведении относительно самого себя, напоминает контору, в которой босс — самодур; его предполагаемые "рабы" при помощи задержек, ошибок — и миллиардом других способов саботажа разрушают его попытки принуждения. При навязчивости "я" отождествляется с ригидными целями, и пытается осуществить их напролом. Другие части личности, мнение и интерес которых не учитываются, мстят усталостью, отговорками, обещаниями, не имеющими отношения к делу трудностями. "Правящий" и "управляемые" находятся в постоянном клинче.

Хотя немногие из нас могут быть диагностированы как страдающие неврозом навязчивости, но всем нам свойственна известная мера принудительности, потому что это один из характернейших невротических симптомов нашего времени. В той мере, в какой это имеет место, он окрашивает собой все наше поведение. Если взять в качестве примеров выполнение наших упражнений, то без сомнения они иногда представляются обременительными заданиями, навязанными извне, и задача тогда состоит в том, чтобы разделаться с ними как можно скорее. Вы реагируете на это раздражение недовольством, гневом, если не все получается так, как вы предполагали. Ждать спонтанного развития — это не то, что позволит вам внутренний надсмотрщик.

Обратите ситуацию, в которой вы принуждали бы себя, в ситуацию принуждения другого выполнить задание за вас. Будете ли вы пытаться манипулировать средой с помощью магических слов? Или вы будете угрожать, командовать, подкупать, награждать?

С другой стороны, как вы реагируете, когда вас принуждают? Притворяетесь глухим? Даете обещания, которые не собираетесь выполнять? Или вы реагируете чувством вины и выплачиваете свой долг презрением к себе и отчаянием?

Когда вы пытаетесь заставить себя делать то, чего вы сами не хотите делать, вы работаете против мощного сопротивления. Перспектива достижения цели проясняется, если вместо принуждения вы займетесь выяснением того, какие препятствия стоят на вашем пути (то есть посмотрите на себя, стоящего на своем пути). Это великий принцип даосской философии: создать пустоту, чтобы природа могла развиваться в ней; или, как они это выражают: стой в стороне от пути.

Какие, например, препятствия вы встречаете, делая эти упражнения? Если вы говорите: "Я должен их делать", — кто обеспечивает это "должен"? Вы, разумеется, потому что никто вас не принуждает со стороны. Что, если вы не будете их делать? Удар не последует. Ваша жизнь будет продолжаться, пойдет по своему привычному руслу. Предположим, вы говорите: "Я хочу их выполнять, но какая-то часть меня не хочет". В чем состоят ее возражения? Потеря времени? Столь же вы бережливы по отношению ко времени в других случаях? Если вы сбережете время, которое тратите на эти эксперименты, посвятите ли вы его действительно необходимому, "важному" делу?

Предположим, что возражение связано с отсутствием гарантии, что эти эксперименты принесут вам "пользу". Можете ли вы получить такого рода гарантию в других делах, которые вы делаете?

Каковы бы ни были ваши возражения, не порицайте себя за них. Порицайте того (или то), кого (или что) вы полагаете ответственным за то, что и как вы чувствуете. Разрядив некоторую долю агрессии, которую вы обращали на себя, вы сможете реагировать на ситуацию совсем иначе.

Другая важная ретрофлексия, которую стоит рассмотреть — чувство презрения к самому