Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира - Альберто Анджела

Мы уже встречали одну такую жрицу в Риме, в портике Октавии. И вот ее коллега. Она служит культу божества на самом деле несколько необычного… культу императора Августа. Действительно, помимо Юпитера, Марса и Квирина, в императорскую эпоху родились культы императоров и членов их семей, обожествленных после смерти. Представьте, если нашего президента республики или премьер-министра после смерти «канонизируют» и они на многие поколения вперед станут почитаемыми божествами с полагающимися им храмами и жрецами, фимиамом, подношениями, требами, праздниками, «рождествами» и «пасхами»… Вот одно из серьезных различий между нами и Римской империей.

В римскую эпоху первый император Август и его супруга Ливия, считавшиеся идеальной парой, положившей начало императорской эре, были обоготворены, и уже много десятилетий в каждом городе империи есть храм, посвященный исключительно им. Служат в них те самые фламины (flamines) или фламиники (flaminicae). Как здесь, в Карфагене.

В положении жреца есть свои преимущества: это сан, которого стремятся добиться все представители местной элиты, потому что это возможность выделиться в глазах других. В особенности жречество заманчиво для женщин, поскольку таким образом они получают важную публичную функцию в обществе, где главенствуют мужчины и почти все управление отдано в их руки.

Как только Секстия узнала о драме Элии Сабины, она послала за ней своих рабов. Им не пришлось долго искать ее. Когда женщины оказались одна против другой, все социальные барьеры между жрицей и отпущенницей тотчас рухнули и возобладала духовная близость.

Несколько дней Сабина была гостьей в доме Секстии и повсюду сопровождала ее. Это весьма энергичная женщина, помимо сугубо жреческих функций ведущая в городе самую разнообразную деятельность. Особенно много сил она отдает мероприятиям в поддержку родного Карфагена.

Власть имущие, спонсоры городской жизни

Так мы открываем для себя важную черту римского общества. «Альтруизм» богачей в отношении города и его жителей. К примеру, наша жрица использует деньги семьи на подарки Карфагену. То же самое делают другие влиятельные семьи — скажем, финансируя реставрацию важных памятников, или принося в дар статуи, или же в разные годы раздавая нуждающимся крупные суммы денег, организуя состязания квадриг или гладиаторские бои и т. д.

Все это входит в программу самоутверждения в глазах общества, реализуемую самыми видными родами каждого города. Это способ обеспечить лояльность сограждан и прославиться, впрочем практикуемый и по сей день. Порой семьи даже соревнуются за право сделать наиболее весомый дар.

Но в отличие от сегодняшнего дня, где почти всегда присутствует расчет на экономическую отдачу (спонсорство), в римскую эпоху дарения — официально «безвозвратные ссуды» и лишь отчасти служат для повышения престижа имени.

В действительности каждый богатый римлянин имеет нравственные обязательства вкладываться в город, в котором живет, потому что это всеобщий жизненный ориентир и центр тяготения, вокруг которого вращается все римское общество. «Noblesse oblige»,[130] — сказали бы мы, то есть это гражданский долг богатого человека в отношении общества.

Сегодня это редкое явление, которое мы именуем филантропией. Но в римскую эпоху оно было столь распространено, что бо́льшая часть памятников, статуй, театров и амфитеатров в больших и малых городах империи появились благодаря пожертвованиям богачей. Зачастую их имена высечены в мраморе. Не будь этого морального долга богача, сегодня места археологических раскопок выглядели бы иначе — более скромно.

То, что акты щедрости являются социальным долгом, понятно и из похвального предприятия Траяна: он создал в Италии систему оказания помощи бедным детям, особенно в сельской местности, гарантируя им регулярные пожертвования на еду. Речь идет о незаконнорожденных детях, не имеющих никаких средств к существованию, истории которых, очевидно, произвели на Траяна сильное впечатление.

Разумеется, помощь распространяется только на детей римских граждан, не на рабов. И все-таки поражает такое чуткое и «современное» отношение к детям в столь древнем обществе. Сколько стран третьего мира и сейчас не имеет программ такого типа (эту миссию берут на себя неправительственные добровольные организации)!

Мы говорим об lnstitutio alimentaria — «продовольственном учреждении». Мы знаем о нем в том числе из знаменитой Велейской таблицы, одной из самых пространных бронзовых надписей, дошедших до нас от античного Рима. Археологи обнаружили ее во время раскопок античного поселения Велейя в итальянской провинции Пьяченца.

Траян пустил на это дело личные средства, предоставив их сельским собственникам в разных муниципиях Италии взаем под 5 процентов, призванных пополнять фонд, и под гарантию в форме земельной ипотеки.

Процентные поступления идут на питание нуждающимся детям, которые, таким образом, в течение ряда лет получают свой кусок хлеба и надежду на будущее.

Итак, те, кто богат, помогают детям бедняков (и сам император подает этому пример) или дарят городу монументы. Еще одно отличие римского общества от того образа, который у нас создается по фильмам или историческим романам. Общества, которое во многих чертах походит на наше.

Императорский цвет

Наконец через несколько дней доходит весть о том, что удалось связаться с женихом Элии Сабины. Он вместе с выделенным отрядом II Вспомогательного легиона находится в пустыне во внутренних областях страны. Жрица снаряжает повозку и часть дороги проделывает вместе с Элией Сабиной: уже давно она хотела навестить брата, живущего в Булла-Регии, как раз расположенной по пути.

На следующий день рано утром женщины в сопровождении небольшой свиты выезжают из Карфагена.

Они едут в крытой повозке carruca, похожей на ту, что мы видели в Провансе, но более легкой, принимая во внимание местный климат, и убранной внутри цветными пологами и элегантными подушками, выдающими изысканный вкус хозяйки.

В пути Элия Сабина обращает на что-то внимание и выглядывает из окошка. По бокам дороги лежат морские раковины, сначала понемногу, затем все больше и больше, наконец, высятся целые холмы. Несметное количество раковин, истолченных и бог знает когда оставленных здесь под лучами палящего солнца, выбелившего их до блеска. Поля по краям дороги кажутся свалками под открытым небом.

Это отходы производства огромной фабрики по изготовлению пурпура — можно сказать, «цвета номер один» в Римской империи.

Пурпурный пигмент, использовавшийся для окраски самых дорогих тканей, добывают из моллюсков семейства мурициды, в частности из иглянки (Haustellum brandaris): он содержится в небольшом мешочке — мантийной железе. Но в крайне небольшом количестве: буквально по капельке в каждом моллюске. Отсюда необходимость вылавливать огромные количества этих брюхоногих с помощью подводных вершей, расставленных вдоль побережья.

Затем следует трудоемкий процесс обработки: необходимо вручную извлечь моллюсков, причем, если они слишком малы, приходится дробить раковины на жерновах, потом их на несколько дней оставляют на солнце, после чего