Мир позавчера. Чему нас могут научить люди, до сих пор живущие в каменном веке - Джаред М. Даймонд

Религия с течением времени меняет свои функции в ходе исторического развития человеческих сообществ. Сегодня среди граждан западных стран две из древнейших функций в разной мере утратили свое значение или исчезли вовсе. Напротив, некоторые из важнейших современных функций едва ли существовали в малочисленных общинах охотников-собирателей и земледельцев. Четыре функции, сначала бывшие малозначимыми или несуществовавшими, достигли пика развития, а теперь снова угасают. Эти изменения функций религии с ходом ее эволюции сходны с изменениями функций многих биологических структур (таких как электрические органы рыб) и форм социальной организации при эволюции биологической.

Теперь я собираюсь обсудить то, что многими учеными рассматривается как семь главных функций религии, и задать вопрос: устареет ли в конце концов религия или выживет? А если выживет, то какие именно из ее функций поддержат ее существование? Я рассмотрю эти семь функций в порядке их предполагаемого возникновения и исчезновения в процессе социальной эволюции, начав с функций, имевших первостепенное значение в ранней человеческой истории, но менее заметных сейчас, а заканчивая теми, которых изначально не существовало, но которые обрели значение недавно или в настоящее время.

Исходной функцией религии было объяснение. Не обладающие научными знаниями традиционные народности предлагают объяснения всему, с чем сталкиваются, конечно не обладая провидческой способностью различить, какие объяснения современные ученые сочтут естественными и научными, а какие отнесут к религиозным верованиям в сверхъестественное. Для традиционных народов все это — объяснения, и те объяснения, которые впоследствии станут рассматриваться как религиозные, не составляют чего-то отдельного. Например, новогвинейские общины, в которых я жил, находят много объяснений поведению птиц, которые современный орнитолог счел бы точными и проницательными, — например, значения некоторых птичьих криков. В то же время они дают другие объяснения, которые орнитолог отметет как суеверия, например представление о том, что пение некоторых птиц — это голоса людей, превратившихся в птиц. Мифы о происхождении мироздания, подобные тем, что рассказывают сикари, или те, что содержатся в Книге Бытия и объясняют существование вселенной, людей и разнообразия языков, широко распространены. Древние греки, нашедшие правильные научные объяснения многих феноменов, ошибочно верили в богов как сверхъестественную силу, вызывающую восходы, закаты, приливы, ветра и дожди. Креационисты и большинство современных американцев рассматривают Бога как первопричину возникновения вселенной и ее законов и, таким образом, ее существования; Бог создал каждое растение и животное, включая человека. Однако я не уверен, что креационисты продолжают привлекать понятие бога для объяснения каждого восхода, прилива и порыва ветра. Многие миряне сегодня, продолжая считать Бога создателем вселенной и ее законов, полагают, что, будучи однажды созданной, вселенная функционирует с незначительным божественным вмешательством или без такового.

В современном западном обществе религия все больше уступает свою объяснительную функцию науке. Происхождение вселенной, как мы его представляем себе сегодня, объясняется Большим взрывом и последующим действием законов физики. Современное разнообразие языков больше не объясняется с помощью мифов о происхождении, таких как история вавилонской башни или рассказ сикари о разрыве лиан на акации, а рассматривается как исторический процесс изменения языков, что будет мной описано в главе 10. Объяснения восходов, закатов и приливов теперь предоставлены астрономам, а ветров и дождей — метеорологам. Птичьими песнями занимается этология, а происхождением каждого вида растений и животных, включая человека, — эволюционная биология.

Для многих современных ученых последним бастионом религиозного объяснения остается Бог-как-первопричина: науке, по-видимому, нечего сказать о том, почему вообще существует вселенная. С моего первого курса в колледже Гарварда в 1955 году я помню, как великий теолог Пауль Тиллих предложил гиперрациональным студентам дать научный ответ на простой вопрос: “Почему что-то существует, когда могло ничего не существовать?” Никто из моих соучеников не мог ответить на вопрос Тиллиха. Однако они в свою очередь могли бы возразить, что собственный ответ Тиллиха — Бог — есть всего лишь присвоение названия отсутствующему ответу. Ученые теперь работают над вопросом Тиллиха и предлагают некоторые решения.

Следующей функцией религии, которую я буду обсуждать, является еще одна, возможно самая значимая для ранних сообществ: сглаживание тревоги, вызванной проблемами и опасностями, находящимися вне нашей власти. Когда люди сделали все, что на самом деле в их силах, и не добились успеха, вот тогда они прибегают к молитвам, ритуалам, церемониям, жертвам, предсказаниям оракулов и шаманов, поискам предзнаменований, соблюдению табу и к магии. Все эти меры с научной точки зрения неэффективны для достижения желаемого результата. Тем не менее, сохраняя домыслы и убеждая себя, что мы все еще что-то делаем и не беспомощны, не сдались, мы по крайней мере чувствуем, что контролируем хоть что-то, меньше тревожимся и оказываемся способны продолжать свои усилия.

Нашу потребность в облегчении чувства беспомощности иллюстрирует исследование религиозных израильтянок, выполненное антропологами Ричардом Сосисом и Пенном Хендверкером. Во время ливанской войны 2006 года боевики группировки “Хезболла” обстреливали ракетами Галилею — северный регион Израиля; по городу Цфату и его окрестностям ежедневно выпускалось несколько десятков ракет. И хотя сирены предупреждали жителей Цфата, пока ракеты еще были в полете, и люди могли спасти свои жизни в бомбоубежищах, защитить свои дома они не могли. Угроза была непредсказуемой и вне контроля жителей Цфата; однако примерно две трети опрошенных антропологами женщин ежедневно пели псалмы, чтобы справиться со стрессом ракетного обстрела. Когда их спрашивали, почему они так поступали, общий ответ был таков: они чувствовали необходимость “что-то делать”, а не бездействовать. Хотя пение псалмов на самом деле не мешало ракетам падать, оно давало певшим ощущение контроля над ситуацией благодаря видимости какого-то действия. (Конечно, сами женщины так это не объясняли; они верили, что пение псалмов может защитить их дома от разрушения ракетами.) По сравнению с женщинами из той же общины, не певшими псалмов, певшие легче засыпали, легче сосредоточивались, были менее склонны к приступам гнева, чувствовали меньше беспокойства, нервозности, напряжения и депрессии. Таким образом, они получали преимущества благодаря уменьшению риска того, что естественное беспокойство в связи с неконтролируемой опасностью заставит их подвергнуться иной опасности, сделав какую-нибудь глупость. Как знаем все мы, оказывавшиеся в ситуации непредсказуемой и неконтролируемой опасности, мы становимся склонны умножать свои проблемы бездумностью, если не можем справиться с тревогой.

Эта функция религии, ставшая чрезвычайно важной уже в ранних религиозных сообществах, должна была бы утрачивать свое значение по мере того как общество увеличивало свой контроль над течением жизни благодаря распространению государственного управления, приводящего к снижению частоты насилия и других опасностей, предотвращению голода в силу распределения запасов продовольствия и (в последние два столетия) развитию науки и технологии. Однако нельзя сказать, что традиционные сообщества были по большей части беспомощны. Напротив, они производят на нас сильное впечатление своей способностью пользоваться наблюдениями и опытом для сведения случайностей к минимуму. Например, земледельцы Новой Гвинеи знают десятки разновидностей сладкого картофеля и других сельскохозяйственных растений, знают, где и как выращивать каждое из них, как бороться с сорняками, удобрять, мульчировать, орошать. Когда !кунг и другие охотники отправляются на промысел, они изучают и интерпретируют звериные следы и по ним оценивают число, скорость и направление движения добычи и расстояние до нее, наблюдают за поведением животных других видов, говорящим о наличии добычи. Рыбаки и моряки без компаса или иных инструментов могут определять свое местоположение по солнцу и звездам, направлению ветра, океанским течениям, отражениям на облаках, поведению морских птиц, свечению океана и другим признакам. Все народы создают защиту против нападений врагов, создают союзы и планируют засады, чтобы напасть на врага первыми.