Человек воды - Джон Ирвинг

Богус оставил письмо без ответа на несколько недель. Потом, как-то вечером, когда диссертация была закончена и он чувствовал себя особенно неприкаянным, он решил сходить в кино. Показывали фильм о летчике-гомосексуалисте, который боялся дождя. По какой-то оплошности он попал в постель к сочувствующей ему стюардессе, которую беспокоит его гомосексуализм и его боязнь плохой погоды. Определенно, он боится дождя из-за своего гомосексуализма. Трампер решил, что этот фильм — слезливая и отвратительная бредятина, как на нее ни посмотри, поэтому после фильма он отправил Ральфу телеграмму: «Ты имеешь мое разрешение» — и подписал: «Тамп-Тамп».

Двумя днями позже Трампер распрощался с доктором Хольстером.

— Gaf throgs! — сердечно пожелал ему Хольстер. — Gaf throgs!

Это была шутка из «Аксельта и Туннель». Когда жители королевства Така хотели поздравить друг друга с успешно проделанной работой — выигранной войной или любовной победой, — они говорили: «Gaf throgs!» (Воздай благодарность!) В честь этого у них даже был свой День благодарения: они называли его Throgsgafen.

Был прекрасный сентябрьский уик-энд с игрой в футбол, когда Трампер погрузил свой багаж и свой экземпляр диссертации на автобусной станции Айова-Сити. С ним остались его ученая степень и воспоминания о продаже брелков, значков и колокольчиков. Он решил, что ему пора заняться поисками работы. В конце концов, для чего тогда степень? Но время года для этого оказалось неподходящим: академический год только начался. В этом году он опоздал, а для следующего было еще слишком рано.

Ему хотелось съездить в Мэн, повидать новорожденную и побыть с Кольмом. Он знал, что ему там какое-то время будут рады, но жить с ними он бы не смог. Ему также хотелось в Нью-Йорк, повидаться с Тюльпен, но он не знал, как ему оправдываться перед ней. Он представлял себе, кем бы ему хотелось вернуться — триумфатором, излечившимся от рака больным. Но он никак не мог определить, чем был болен, когда сбежал от нее, поэтому он затруднялся сказать, излечился ли он.

Он потратил много времени на поиски карты Соединенных Штатов, прежде чем купил билет до Бостона. Он решил, что в пользу Бостона говорит многое: во-первых, возможность найти работу, а во-вторых, он никогда не был на родине Меррилла Овертарфа.

К тому же на карте Соединенных Штатов Бостон находился где-то приблизительно на середине пути между штатом Мэн и Нью-Йорком. «И на моей карте, — подумал он, — это приблизительно там, где я сейчас».

«Варьете» провозглашало, что «последняя лента Ральфа Пакера несомненно является самой лучшей из так называемых фильмов андеграунда этого года.

Разумеется, подобное звание могло быть присуждено любому фильму с содержанием и стилем, но фильм Ральфа оказался еще и утонченным. Наконец-то он применил свой документальный подход к хорошо срежиссированной ситуации; наконец-то вместо группы он обратил взгляд на отдельных персонажей; а технически его работа исполнена, как всегда, хорошо. Следует признать, что не многих зрителей может заинтересовать герой Пакера, эгоцентричный и инертный, но…».

«Нью-Йорк тайме» писала: «…если нас ждет эра коммерчески успешных малобюджетных фильмов, то мы в нашей стране наконец-то можем отметить рождение на свет жизненно правдивого документального стиля, великолепные образцы которого демонстрировали нам канадцы на протяжении нескольких последних лет. И если мелкие, независимые производители фильмов смогут когда-нибудь получить широкий прокат и показать свою продукцию в главных кинотеатрах страны, то тогда ловкое трюкачество, которое Ральф Пакер блестяще продемонстрировал в своем „Обломе“, будет тиражироваться все чаще. Нельзя с уверенностью сказать, что это действительно новаторский или безупречный стиль, но Ральф Пакер прекрасно отточил свое мастерство. Однако, что касается сюжета Пакера, то он постоянно буксует. Пакер не развивает сюжет, он просто постоянно воспроизводит его…»

«Ньюсвик» называла фильм «тщательно отполированным, отточенным, искусным, иронизирующим над собой». Он якобы успешно маскируется под «банальное исследование психологии главного героя при помощи обрывочного монтажа, псевдоинтервью с первой женой героя, его нынешней подружкой и с сомнительными друзьями; а также с помощью вторжений самого главного персонажа, который притворятся, будто не желает иметь ничего общего с фильмом. Если бы это было правдой, то тогда бы он и в самом деле не был дураком. Фильм не только не доискивается до глубинной причины того, что делает героя таким раздражительным, но и сам перестает раздражать задолго до конца».

«Таймс», отдавая дань традиции не соглашаться с «Ньюсвик», протрубила: «Облом» Ральфа Пакера — это прекрасный лаконичный фильм, немногословный и недосказанный во всех отношениях. Богус Трампер, который заслужил положительные отзывы своим новаторским сауидтреком к фильму, великолепно раскрывает перед нами характер отчужденного, необщительного, неудачно женатого в прошлом человека, с прохладным и шатким отношением к настоящему, который доходит в самоанализе до абсолютной паранойи. Он невольно становится объектом оригинального и тонкого исследования Пакера, которое складывается из разрозненных кусков, документальных кадров, соединенных друг с другом посредством интервью, редких комментариев и бесхитростных и наивных сцен с Трампером, выполняющим совершенно обычные действия. Это фильм о том, как делается фильм, о том, кто вовлечен в его создание; а Трампер становится, так сказать, героем, когда отвергает всех своих друзей и сам фильм. Утонченный способ Пакера вносить психологическую достоверность в создание любого истинного шедевра…»

Трампер прочитал все это в маленькой комнатке своего отца в Огромной Кабаньей Голове.

— Это рецензия из «Таймс»? — спросила его мать. — Мне нравится то, что пишут в «Тайме».

Мама собирала и хранила все статьи, и отзыв в «Таймс», видимо, понравился ей больше других, поскольку в нем называлось имя Трампера. Она не видела фильма и, конечно, не представляла, что этот фильм рассказывает о тяжелой, печальной жизни ее сына. Впрочем, так же, как и те, кто писал рецензии.

— Я не думаю, что этот фильм когда-нибудь покажут у нас, — заметил отец.

— Те фильмы, которые мы хотели бы посмотреть, у нас никогда не идут, — проворчала мать.

Фильм еще не покинул пределов Нью-Йорка, хотя и был объявлен в Бостоне, Сан-Франциско и в художественных кинотеатрах еще нескольких городов. Он мог добраться до больших студенческих городков, однако весьма сомнительно, чтобы он — слава богу! — дошел до таких мест, как Портсмут, Нью-Хэмпшир. Богус тоже еще не видел его.

Он целый месяц проходил интервью в Бостоне и окрестностях города, время от времени приезжал домой на выходные, чтобы облегчить язву отца и выказать ему свою благодарность — на самом деле искреннюю — за подаренный им новенький «фольксваген». Так сказать, подарок в честь получения степени, усмехался он.

Становилось все более и более очевидным, что с поиском работы следует подождать до весны; он обнаружил, что его новенький диплом имеет такую же привлекательность и значимость, как и наличие свеженачищенных, сверкающих ботинок. Вакансии находились исключительно в государственных высших школах[37]. Почему-то степень в области сравнительной литературы и диссертация по нижнему древнескандинавскому считались недостаточным основанием для получения места преподавателя курса мировой культуры, от Цезаря до Эйзенштейна, и сочинений на английском. К тому же он понятия не имел, что представляют собой шестнадцатилетние мальчики.