Разбивая волны - Кэрри Лонсдейл

После того как мы приняли душ, а Оуэн отвел собак домой и накормил, я стала готовить обед. Разумеется, я и думать не могла сравняться с бабушкой – с ее пряными супами, великолепными мясными блюдами и хлебом домашней выпечки. По сравнению с ней я была жалкой любительницей, способной приготовить как следует разве что макароны с томатным соусом да разогреть пару банок консервированного супа.

Пока я возилась у плиты, Кэсси накрывала на стол. Закончив, она убежала в свою комнату, сказав, что должна мне кое-что показать.

Оуэн открыл бутылку вина.

– Ну, – сказала я, пока он разливал вино по бокалам, – в чьем доме мы будем жить, когда поженимся, – в твоем или в нашем?

Он протянул мне бокал.

– А как бы ты сама хотела?

Я провела пальцем по ободку бокала.

– Ты вложил в этот дом много труда, и мне не хочется, чтобы твои старания пропали зря – или чтобы ими наслаждался кто-то посторонний.

Оуэн заткнул бутылку пробкой и, облокотившись бедром о рабочий стол, скрестил руки на груди.

– А как насчет моего дома? Все-таки я там вырос.

– Это верно. Но все-таки мой дом ближе к морю. На целых десять ярдов!

– То есть мой дом ты предлагаешь продать?

Я отрицательно покачала головой:

– Я предлагаю сдавать его туристам. В сезон отпусков от желающих отбоя не будет.

– А мы? Мы будем жить здесь?

– Надеюсь, ты не возражаешь? – Я поставила на стол свой бокал и обняла его за талию. – Всего за неделю этот дом стал для меня по-настоящему родным, а если еще и ты будешь рядом…

Оуэн сделал вид, будто обдумывает мои слова.

– Я… – Он глубоко вздохнул. – …Не возражаю.

Я улыбнулась во всю ширину рта, а Оуэн наклонил голову, заключил мое лицо в ладони и поцеловал.

– Ну а если говорить откровенно, Молли, то мой дом там, где будете вы с Кэсси.

– Тогда… тогда добро пожаловать домой, Оуэн, – проговорила я.

– Добро пожаловать домой, Молли, – отозвался он, целуя меня снова.

Мы чокнулись и отпили по глотку вина, и Оуэн стал доставать из буфета тарелки. Не прошло и минуты, как в кухню вернулась Кэсси, таща под мышкой новенький фотоальбом.

– Идем, мама! На минуточку! – сказала она умоляющим тоном и, взяв меня за руку, потащила в гостиную. Там она усадила меня в кресло и, раскрыв альбом, положила его мне на колени.

– Я сделала это для тебя, – пояснила она.

Заинтригованная, я принялась листать страницы альбома. В нем были собраны все фотографии, сделанные бабушкой, когда она навещала нас в Сан-Луис-Обиспо, снимки, где я была со своей матерью, и даже снимки бабушки с моей мамой, когда она была еще маленькой. Четыре поколения женщин из нашей семьи, из нашего рода… Чуть ли не к каждой фотографии Кэсси нарисовала какую-то картинку или снабдила короткой стихотворной подписью. Кроме того, страницы альбома были щедро украшены наклейками и блестками.

– Когда ты все это успела?!

– Я начала… – Кэсси согнула и разогнула пальцы. – …Еще до того, как ты умерла. Бабушка меня просила. Она сказала – это для того, чтобы мне было чем заняться.

«И чтобы отвлечь Кэсс от мыслей обо мне», – поняла я.

– Мне потребовалось очень много времени! – добавила Кэсси доверительным тоном.

– Ну еще бы! – согласилась я. В самом деле, если Кэсси начала свою работу через день или два после нашего приезда в Пасифик-Гроув, следовательно, на изготовление альбома у нее ушло чуть больше месяца. Для маленькой девочки это был колоссальный труд, к тому же рисунки и стихи были очень хороши, и я почувствовала, что горжусь своей дочерью. У Кэсси, несомненно, была творческая жилка.

Прижимая альбом к груди, я сказала:

– Ты замечательно поработала. Я буду хранить этот альбом до конца моей жизни.

Кэсси просияла и бросилась мне на шею.

«Ты – самая лучшая мама на свете!»

Эти слова я услышала в своей голове, и каждое из них доставило мне огромное удовольствие. В последний месяц мы довольно часто общались подобным образом, и с каждым разом наша внутренняя связь становилась все глубже и теснее: наши разговоры без слов помогали мне не только лучше слышать дочь, но и понимать, что она хотела сказать.

Я поцеловала Кэсси в макушку.

«А ты – самая лучшая в мире дочь. Я люблю тебя, моя золотоволосая Русалочка!»

Должна признаться, что, когда я пишу, мои интересы и фрагменты личного опыта нередко проникают в повествование, становясь частью сюжета. В юности я много времени проводила в библиотеках, обшаривая полки в поисках чего-нибудь интересненького, чтобы потом в тихом уголке с жадностью пожирать книгу за книгой. Больше всего меня привлекали истории о необычных, таинственных и необъяснимых явлениях, заставлявшие всякого здравомыслящего человека гадать, не лежит ли в их основе случайный дефект фотолинзы или семейное предание, которое, передаваясь из поколения в поколение, неизбежно обрастало невероятными, фантастическими подробностями. Подобные маленькие странности можно встретить и в предыдущих моих книгах, но в истории Молли и Кэсси они играют заметную роль. Речь идет, как вы догадались, о необычных способностях, которыми наделены мать и дочь, однако на самом деле во главе угла лежат вовсе не они. Согласно моему замыслу, Молли является собирательным образом, воплощающим в себе всех родителей, которые, столкнувшись с трудными обстоятельствами, должны сделать решающий выбор в пользу безопасности своих детей, пусть это решение порой и сопряжено с риском для них самих.

Нам всем рано или поздно приходится жертвовать многим ради благополучия своего ребенка, и именно эта идея лежит в основе моего замысла.

Родителям, которые не щадят себя, стараясь вырастить своих детей достойными людьми, я выражаю глубокую и искреннюю благодарность и восхищаюсь их трудом.

Огромную признательность я приношу также своей семье – моему мужу Генри, моему сыну Эвану и дочери Бренне, которые вынуждены мириться с моими «приступами вдохновения». Они не сердятся и не возмущаются, когда я вдруг замолкаю посреди разговора или, запершись в кабинете, пытаюсь что-то лихорадочно набирать на компьютере. Они не раздражаются, даже когда обед и ужин приходится заказывать в ближайшем ресторане, хотя, по правде сказать, я не слишком утруждала себя готовкой и до того, как начала писать по заказам издательств (что предполагает довольно жесткие сроки).

Также я благодарна радушным и отзывчивым жителям Монтерея и Пасифик-Гроув, которых я встречала во время моих визитов в эти города. Спасибо вам за то, что вы помогли мне лучше понять особенности жизни на полуострове, начиная с капризов погоды и заканчивая местными достопримечательностями. Именно благодаря вам я узнала, как пахнет в ваших краях океанский ветер! (Я, разумеется, помню, что собаки на прибрежные пляжи Монтерея не допускаются, но надеюсь, что вы простите и меня за то, что для сюжета мне пришлось нарушить закон, и Грязнулю с Пачкулей за их безответственное поведение.) И, разумеется, я бесконечно признательна участникам «Каюкосского фестиваля морского стекла», которые познакомили меня с традициями, фольклором и основами этого необычного искусства. Теперь изделия из «морского стекла» меня не просто восхищают – где-то в глубине души я твердо верю, что эти разноцветные камни действительно окаменевшие слезы русалок, которые оплакивают погибших моряков, а не окатанные прибоем осколки бутылок.