Страшная сказка - Елена Арсеньева

– Родион, вы так и не уснули? Теперь уж неудастся. Пора, пора собираться. Там в холле ждет офицер полиции, просит ещекакие-то бумаги подписать. На случай обнаружения… э-э… тела: во что она былаодета и все такое. – Он тяжело сглотнул. – Из… извините. Пойдемте,быстро поговорите с этим полицаем – и пора, пора вещички собирать, черезполчаса автобус.

Все трое вышли из номера. Закрыв дверь, Родионпожал руку Егору. Несмотря на то что им предстояло через полчаса вместе ехать ваэропорт, а потом лететь в Москву, это было прощание: ведь им больше не удастсяпоговорить до той поры, пока они не окажутся в Нижнем Новгороде. Там Егорупредстояла новая встреча с Надеждой…

А впрочем, нет. Ему предстояла встреча не сНадеждой, а с Анфисой.

Автобусы от станции до моста через Кармазинкутеперь ходили не через час, а через два, и то нерегулярно. Анфиса долго сиделаскорчившись на деревянном неудобном диванчике в зале ожидания и бездумносмотрела в угол. В углу стояла большущая, от пола до потолка, круглая печка –черная, с тяжелой чугунной дверкой внизу и закрытой вьюшкой. Анфиса вспомнила,как девочкой, сидя в этом зале, она иногда думала: а что случится, есликассирша, которая служила здесь заодно и истопником (на всей станции былотолько двое служащих: кассирша, она же уборщица и истопник, и начальникстанции, он же сторож и подметальщик), забудется и вовремя не закроет вьюшку? Азал в это время будет полон народу, ждущего вечернего поезда. И всех сморитистома и духота, все потихоньку задремлют, вдыхая ядовитые пары, и, когдапридет поезд, никто не выйдет, чтобы сесть в вагоны, а зал ожидания окажетсяполон людей, уснувших последним, смертным сном…

От этих мыслей ей стало душно, так душно, чтоона не выдержала, подхватила сумку и вышла на привокзальную площадь. И словнопо заказу подкатила побитая грузовая «Газель». Высунулся щербатый молодойшофер:

– Кому до моста? До моста кому? Недорого,полтинник прошу!

Цена была смешная. Анфиса вспомнила, что вНижнем, к примеру, берут от вокзала до гостиницы «Октябрьская» от восьмидесятидо ста рублей, а ехать там минут семь, не то что до моста через Кармазинку чутьли не час пилить. А полторы тысячи, которые требуют московские водилы заодиннадцатикилометровый пробег от Шереметьева-2 до метро «Речной вокзал»? Этоли не грабиловка?!

– Поехали, – шагнула вперед Анфиса.

– Да погоди, дочка, автобус придет жекогда-нибудь, – попыталась остановить ее какая-то добросердечная бабулька,однако Анфиса только рукой махнула: терпеть любопытствующие взгляды станционныхобитателей было уже невмоготу. Вроде бы и оделась она проще некуда, а все равно– белая ворона белой вороной. А впрочем, не больно-то велик был выбор одежды.Ладно, наплевать на всех. И она полезла на ступеньку «Газели». Юбку подобрала,но, похоже, не слишком высоко, и услышала, как сзади треснула шлица. Мрачнопокачала головой, устраиваясь на продавленном сиденье: не шлица это треснула, ався жизнь…

Странное у нее было настроение! Всеслучившееся оказалось таким внезапным, бесповоротным и невероятным, что Анфисечудилось, будто она спит и видит сон. Вернее, Надежда спит. Как уснула там, вэтом поганом ночном клубе с несусветным названием «Гей, славяне!», отравившиськоктейлем с подмешанным в него снотворным, так и не может никак проснуться.Ощущение нереальности происходящего давило на нее, как давили на землю тяжелыетучи. Похоже, собирался дождь. Может быть, после него будет легче дышать. Июньвыдался прохладный, не сказать – по временам холодный, но Анфисе как-то нехватало воздуха. Наверное, оттого, что она почти месяц безвылазно провела взапертом, наглухо закрытом помещении. Думала, с ума сойдет…

А может, сошла-таки? Может, все, что с нейпроизошло за этот месяц, только бред сумасшедшего?!

Анфиса коротко хохотнула. Водитель отнеожиданности нервно крутанул баранку, но тотчас выправился, однако с этогомгновения поглядывал на Анфису чуток испуганно.

«Бойся, милок, бойся». Она и сама себя боится.Вчера поглядела в зеркало на это раздобревшее (кормили ее хорошо, ничего нескажешь), щекастое лицо с отекшими глазами, на отросшие, пегие какие-то, давноне крашенные волосы – и испугалась. Нет, не это лицо привыкла она видеть взеркале. Не это лицо принадлежало победительной, холодной красавице НадеждеГуляевой, Хозяйке! А впрочем, и самой Хозяйки больше не было на свете. Какая-тоафриканская горная речка, разбушевавшаяся после безумных дождей, унесла ее телов горные теснины, может, даже доволокла до самого океана…

Надежда Гуляева погибла. Погибла!

И погибла она не в ту минуту, когда этотсветлоглазый парень с холодным выражением лица и спокойным, смертельноспокойным голосом предъявил ей кипу вырезок из марокканских газет о гибелирусской туристки. Это все – туфта и липа, это фальшивка, против этого еще можнобыло побороться, несмотря на то, что она лишилась практически всех денег,которые вынуждена была отдать этим грабителям. Да, Анфиса могла бы еще показатьэтим сволочам, на что она способна! В конце концов, у нее еще оставался вСеверо-Луцке Руслан, оставались люди, которые ее знали и могли бызасвидетельствовать ее личность, оставались связи на уровне самогоКиндер-сюрприза. Но она погибла, когда сломалась и нечаянно проговорилась:рассказала все и о себе, и об Анфисе, и о той, прежней Надюшке, и о мостикечерез Кармазинку… Она рассказала все! А про Алима и Роджера они и так зналисами. А о чем не знали, о том додумались. Угадали! Догадливые, твари…

Держалась она неделю. Только смеялась в лицопредателю Ваське и этому негодяю Родиону с его студеными, как льдистая вода,глазами. Выслушивала обвинения, мысленно ужасалась точности и верности ихдогадок, однако ничего не желала признавать. Хозяйка была весьма проницательна,она чувствовала и силу – и слабость этих людей, она понимала: как бы ни ярилсяВаська, какое бы презрение ни лилось из глаз Родиона, как бы они ни старалисьубедить ее, что все, все кончено для нее, однако же есть внутри у них слабина!Ясно, что они никогда не решатся применить к Надежде силу, не смогут бить,пытать ее. Как бы ни чесались у Васьки ручонки, Родион не позволит ему. Он ведьиз благородных! Тем более не грозит ей смерть: Родион не захочет пачкать руки. Справедливость,он же пекся о восстановлении справедливости… при этом желая положить в карманочень кругленькую сумму.

Робин Гуд затраханный! Черта с два! Все ихобвинения так и останутся на уровне догадок, а это все равно что ничто. ГлавноеХозяйке – продержаться, переупрямить их. Вытерпеть! И, может быть, удача вдругокажется на ее стороне.