Святое русское воинство - Федор Ушаков

Французский флаг с крепости и одно знамя французского военного гарнизона при первой верной оказии буду иметь счастие всеподданнейше представить вашему императорскому величеству, а другое знамя оного ж французского военного гарнизона препроводил я к командующему турецкой эскадрою для представления его султанскому величеству.

По установлении при острове Святыя Мавры порядка и узаконения отправились мы с соединенными эскадрами к острову Корфу; из эскадры, мне вверенной, корабль «Святый Петр» и фрегат «Навархия» оставлены на малое время для забрания с берега свезенной с судов артиллерии, припасов и снарядов, также и что можно успеть взять из крепости. О чем вашему императорскому величеству сим всеподданнейше и доношу.

Письмо Ф. Ф. Ушакова управляющему коллегией иностранных дел Ф. В. Растопчину с просьбой принять город Паргу под покровительство союзных держав

Наичувствительнейшие неотступные просьбы депутатов Парги убеждают меня писать к вашему высокографскому сиятельству и рекомендовать их в покровительство и милость вашу. С прибытия моего с эскадрою к островам Венецианским, как скоро остров Занте освободили мы от неприятеля, первые явились ко мне знатнейшие обыватели Парги, прося принять их под защиту и в покровительство его императорского величества, яко верноподданнейших и вернейших слуг.

Они убеждали меня дать им позволение поднять на своей крепости российский императорский флаг. Я на сие согласился с тем, чтобы подняты были флаги обеих союзных держав, и дал им обнадежение, что они будут соединены с островами, нами освобожденными. Разные происходили происки от Али-паши Янинского, но все обыватели Парги, в присутствии командующего турецкою эскадрою вице-адмирала Кадыр-бея, турецкого министра Махмуд-эфендия и бывшего вместе с ним чиновника от Али-паши, объясняясь на сей счет, единогласно и решительно им объявили, что они себя ни под каким видом под турецкое владение не отдадут, сказав именно следующие слова: «Ежели командующие соединенными Российскими и Порты Блистательной эскадрами адмиралы не возьмут нас под свое покровительство и не причислят к прочим островам, в таком несчастном случае предпочитаем мы смерть, и, чем дойти до сей крайности, мы лучше перережем всех своих жен и детей; ежели же Али-паша захочет взять нас силою, то мы будем драться с ним до тех пор, покуда все до последнего умрем с оружием в руках!»

Таковая их твердость и отчаяние понудили нас с Кадыр-беем примять их с надлежащим обнадежением под покровительство наше. На крепости их развеваются оба флага, которые хранят они, как жизнь свою, и не согласятся никогда оные оставить. Нельзя видеть без слез отчаяния их и преданности к нашему государю. Обо всех обстоятельствах, касательно Парги, относился я всегда подробно в Константинополь к г. полномочному министру и кавалеру Томаре и просил его об них ходатайствовать наравне с прочими островами.

По убедительной просьбе паргиотов и, зная, сколь ваше сиятельство, любя отечество свое, сами цените всех тех, кои свято сохраняют добродетель сию, я осмеливаюсь вверить участь храброго сего народа вашему попечению. Я не могу не засвидетельствовать, что во всем здешнем крае не нахожу я столь основательно твердых людей, с беспредельною приверженностью и более желающих подданства его императорскому величеству; но, как сие по обстоятельствам невозможно, в таком случае ищут они высочайшего милосердия и благоволения: причислить их к островам, прежде бывшим Венецианским, на тех же правах, на каких останутся сии.

Я не осмеливаюсь ласкать себя надеждою, может быть, сие уже поздно, но люди сии в таком отчаянии, что не знают, что делают. Между страха и надежды решились они послать депутата в Санкт-Петербург со всеподданнейшим прошением к его императорскому величеству! Я не мог отказать неотступной последней их просьбе рекомендовать его в милость и покровительство вашего сиятельства. Письмо на греческом диалекте, от депутатов мне поданное, и перевод с оного при сем препровождаю и, в надежде милостивого вашего благоволения, с истинным и всегдашним моим к вам почтением и совершенною преданностью имею честь быть и проч.

Письмо Ф. Ф. Ушакова Г. Г. Кушелеву о желании населения освобожденных Ионических островов остаться под русским управлением, с просьбой о присылке на эскадру историографа, художника и переводчика

Почтеннейшее письмо вашего превосходительства сентября от 15 дня я имел честь получить. За благоприятство и дружеские вашего превосходительства советования приношу покорнейшую мою благодарность и буду стараться оными пользоваться. Благодарение всевышнему Богу, мы с соединенными эскадрами, кроме Корфу, все прочие бывшие Венецианские острова от рук зловредных французов освободили. Жители островов и матерова берега бывшие венецианские владения, греки, столь великую приверженность имеют к государю императору нашему, никак не можно описать оной.

Едва я только успокаиваю их, не хотят ничего общего иметь с турками, генерально в присутствии турок кричат: «Никакого правления мы не хотим, кроме русских, государь наш – император Павел Петрович! Не хотим никого над собою правителем, кроме русских». Политические обстоятельства понудили меня уговаривать их всячески, что государи наши императоры послали нас единственно освободить вас от зловредных французов и сделать вольными на прежних правах до воспоследующей высочайшей конфирмации; ежели сим успокаиваю я их, так только имеют они ту надежду, что на будущее время непременно останутся под Россиею, а что воспоследует, знаю, что политические обстоятельства сего не дозволят, но как эти бедные люди после останутся, не знаю, на каких правах мы узакониваем их теперь и доставляем спокойствие; обо всем его императорскому величеству от меня донесено и всеподданнейше представлено, а затем следует высочайшая монаршая воля и благоволение.

К написанию исторического журнала и для исполнения беспрерывно множества письменных дел не имею с достаточными сведениями письмоводца-историографа, живописца и знающего хорошо рисовать, также и хорошего переводчика для письма с одного на другой разных языков. Всеподданнейше осмелился я просить его императорское величество и вас, милостивый государь, прошу покорнейше при удобном случае исходатайствовать сию высочайшую для меня милость, дабы чрез то мог иметь я облегчение и теряющее мною время на письмо обратил бы я на распоряжение и полезные действия, и повторяю покорнейшую мою просьбу не оставить, милостивый государь, вашим благоприятством и дружбою, по сим обстоятельствам меня облегчить, чем наичувствительно почту себя обязанным.

Письмо В. С. Томары Ф. Ф. Ушакову о целях и задачах внешней политики России по отношению к Турции

Дозвольте мне, ваше превосходительство, в откровенности, которая должна существовать между нами, и при изъявлении душевного моего почтения к полезным и славным трудам вашим, открыть вам в тайне высшей степени, что намерение высочайшего двора есть стараться, чем можно более раздражить взаимно Порту и Францию; следственно, соблюдая с вашей стороны в рассуждении французов правила войны, вообще принятые, не должно понуждать к наблюдению их турков.