Камень Грёз - Кэролайн Дж. Черри

рядом с ним. Против Ши я не имею власти, а жизнь твоего брата теперь охраняется. Дроу завладел им. Через две недели дроу посадит Донкада на трон, и все войска будут ему подчиняться. Ты владеешь силой – используй ее! Призови ее имя, а не мое!

Сомнения обуревали Кирана, они сминали его под собой. Он покачал головой.

– Нет. Звать ее сюда – никогда. Я попробую иное – сам отправлюсь к ней. – Киран не выпускал камень из руки, но тот оставался холодным и безжизненным. – И если я найду ее, я передам ей твое послание.

– Значит, сделай так, – сказала Смерть, и тьма отодвинулась в сторону. – Если это все, чего я могу добиться, – пусть будет так. И веди себя мудро. Опасность грозит не на границе. Я послала сон Барку, сыну Скаги, о его отце. «Возвращайся домой, – просила я его. – Ты нужен своему господину». И помни мои слова – он вернется.

– Держи свои руки подальше от моего люда! Они тебе не посыльные, чтоб гонять их туда и сюда.

– Они принадлежат мне, когда я их призываю, когда приходит их час. Одного я нашла заплутавшим и доставила тебе в руки. А где благодарность за это? – И голос ее замер в порывах ветра, который стучал сухими ветвями и разносил вонь стоячей воды. – Нет. Но ты даже не подозреваешь, как схожи мы в своих желаниях. Прощай и веди дела лучше, человек, чем ты вел их до сих пор.

Киран вздрогнул. Как-то он вышел снова в свои леса, менее жуткие, чем покинутое им место, и солнце здесь сияло сквозь переплетение ветвей и летние листья. Ничто его не держало: колючки здесь не росли, и у ног его тек Керберн.

И вдруг с замиранием сердца он понял, где находится, – он тут уже однажды встречался с госпожой Смертью – это был брод рядом с Вороновым холмом. До дома здесь было полдня пути. По крайней мере, он знал дорогу: этим путем шел, наверно, и Ризи, а когда-то он сам бежал здесь, преследуемый псами Охотницы. Здесь проходила тропа, что вела в самое сердце Элда, в ту рощу, где Киран впервые встретил Ши под деревом, которое вросло корнями и в его землю, и в ее.

«Там должна она быть», – сказал себе Киран; только там оставалась надежда, если она еще оставалась, если он осмелится пойти туда, несмотря на нежелание Арафели. Как все переменилось: когда-то она заботилась о том, чтобы он был невредим. Теперь он был озабочен ею и всем, что зависело от нее. Киран поспешно спустился к берегу, хотя спина его и покрылась мурашками при воспоминании о стрелах и о том, что рядом с этим бродом был Ан Бег.

Опасность. Он вдруг ощутил ее рядом, когда уже погрузился в темный поток, – какая-то дрожь в воздухе и яд ветров. Тогда Киран удвоил скорость и, задыхаясь, рванулся к дальнему берегу, вышел на него весь вымокший, уставший от карабканья вверх, но мыслями он уже был в ином мире.

«Ан Бег, – подумал он. – Стережет брод». И он нырнул в Элд, как в сон, вспоминая иной день, когда он встретил в этом месте зло. «Роща», – повторял Киран, но не мог отыскать путь. Мгла сгустилась. Ветви цеплялись за него. Близость железа пронизывала его, как яд, так что он спотыкался, едва не теряя Элд.

Мрак кружил перед ним холодным и влажным ветром. Он трещал и шушукал, и грязь прилипала к ногам Кирана, засасывая, как ночной кошмар. И твари скакали и цеплялись за его сапоги, стараясь подобраться к рукам, и холод стоял немыслимый. Он метнулся в сторону, отступая, попробовал идти другим путем, но мертвый валежник трещал под его весом, и на этом пути лежал еще более страшный мрак. Воздух был пропитан злом и угрозой – от этого сжимало грудь, и сердце начинало биться быстрее. И все новые и новые твари выходили навстречу Кирану, раздувшиеся от новой силы: одна сидела на мертвом суку и со смехом бросилась вниз, всем телом приникнув к рукам и ногам человека.

От отшвырнул тварь в сторону вместе с суком, но теперь перед ним что-то плыло – черное и не вполне правильное, с длинными белыми волосами, и, как Киран ни старался, ему было не миновать его.

Оно внезапно обернулось, и он увидел бледное эльфийское лицо. «Арафель», – подумал Киран с облегчением, ибо они так похожи; но этот лик был холодным и с каждым мгновением менялся. Оно протянуло руку еще более жуткую в своей красоте, чем все предшествовавшие уродства.

«Далъет», – догадался Киран.

Оно рассмеялось.

– Ты ошибаешься, человек, и ты бессилен назвать меня по имени. – Оно еще больше приблизилось. – Бросай камень. Иначе у тебя нет надежды.

– Нет.

– Значит, ты пропал. – И вынырнули новые твари, воздух задрожал от железа. «Киран, Киран, Киран, вернись к своим началам!»

И все закружилось вокруг. Завертелись черные конечности, и земля обрушилась на него, коричневая влажная земля, и липкие листья льнули к его рукам.

Киран услышал псов. Он вскочил и увидел солнечный свет, игравший сквозь листья на глади Кербернского брода; он услыхал храп лошадей, и движения, рассекающие воздух, и дрожащий полет железа, выпускаемого лучниками из-за деревьев.

Стрелы впивались в него одна за другой. И сердце его разрывалось от боли. После первой же раны все тело Кирана занемело, после второй он упал, ломая впившиеся стрелы, но снова поднялся, ибо ноги его все еще шевелились: он увидел разбойников Ан Бега, их натянутые луки, готовые послать новые стрелы вслед тем, что уже пронзили его тело.

Он бежал. Он повернулся и нырнул в туман, где боль разыгралась не на шутку, не давая ему вздохнуть.

«Киран, – раздался издали отчаянный крик Лиэслиа, – держись за камень и беги, беги, беги!»

И подул ветер, разрывая мглу, и он услышал гром и завывание бури, несущие с собой запах моря и кораблекрушения. И чем сильнее становился гром, тем отчетливее впереди маячил свет, словно звезда во мгле.

«Аодан!» – вспомнив, воскликнул он. И позвал его трижды. И с конца земли явился эльфийский скакун – пришел Аодан.

Гром оглушил Кирана, и ветер чуть не сбил с ног, когда Аодан приблизился – бледное сияние во мгле – и подставил ему свою шею. Он ухватился за гриву, в которой играли молнии, безопасные для него; сила полилась из камня, наполняя его руки, и Киран вскочил на Аодана – сам не зная, как оказался на его спине. И эльфийский скакун побежал над землей ровными шагами, не удаляясь в поля, но все глубже и глубже в Элд.

– О, Аодан, – прошептал Киран, – отнеси меня к ней, отнеси меня