Хроники Черного Отряда. Книги юга. Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин - Глен Кук

– Ты что-то затеяла? – спросил Костоправ.

– Да. Встань.

Он встал.

Душелов прижала руку в перчатке к его груди:

– Так, ты вполне здоров, а у меня мало времени.

Его охватила нервная дрожь. Он знал, чего хочет от него Душелов, но не имел ни малейшего желания это сделать.

– Так я и думал. Вот для чего ты вызвала сюда Жабомордого. Поручила ему следить за мной. Неужели ты веришь бесу?

– Эй, начальник, – заныл коротышка, – обижаешь. Конечно она верит. Я всю жизнь служу высоким целям.

– Одного моего слова достаточно, чтобы обречь его на вечные муки. – Голос на этот раз был девчоночий, шаловливый.

Иногда эти перемены пугали Костоправа.

– И это тоже, – сразу помрачнел бес. – Жизнь – штука тяжелая, Капитан. Мне никто не верит и не дает поблажек. Одна ошибка – и все, получай вечный срок в адском пекле, а то и что-нибудь похуже. Это все вы, смертные, придумали.

Костоправ презрительно оскалился:

– Одна ошибка, говоришь? И чего эта ошибка будет стоить мне?

– Да ничего особенного, хотя вряд ли тебе понравится.

Вмешалась Душелов:

– Хватит собачиться. Костоправ, предстоит операция, готовь инструменты. А мы с бесом обеспечим все остальное.

Обнаженное туловище колдуньи парило в четырех футах над полом. Ее голова, уже извлеченная из ящика, лежала на каменном столике рядом, и глаза напряженно смотрели. Поза была полулежачей. Костоправ окинул взглядом тело – идеальное, хотя кожа бледная, с восковым оттенком. Только одно тело могло сравниться с этим в его глазах. Принадлежащее ее сестре.

Он взглянул на беса, который примостился на голове выступающего из стены каменного чудища. Жабомордый подмигнул:

– Покажи-ка, на что ты способен, Капитан.

Костоправу это бодрости не прибавило. Он посмотрел на свои руки. Не дрожат – сказывается опыт хирурга, приобретенный на полях сражений, когда оперировать приходилось в самых жутких условиях.

Он шагнул к столу. Колдунья владела самым лучшим набором хирургических инструментов на свете.

– Это потребует времени, бес. И если я велю что-то сделать, ты немедленно сделаешь. Понятно?

– Какой разговор, начальник? Помогу, но изволь объяснить, что от меня требуется.

– Я начну с того, что уберу рубцово-измененную ткань. Это тонкая работа. Ты поможешь остановить кровотечение.

Костоправ не был уверен, что кровотечение возникнет. Ему еще не приходилось оперировать пациентов, обезглавленных пятнадцать лет назад. Слабо верилось в удачный исход. Но с другой стороны, Душелов-то жива. Вопрос в том, насколько она сильна. Способна ли помочь себе. Каков будет ее вклад в операцию? Костоправ всего лишь соединит ткани шеи и головы. Все остальное – как срастутся нервные окончания, кровеносные сосуды – зависит от нее.

Нет, не получится ничего, просто не может получиться.

Он взялся за инструменты. И скоро настолько увлекся работой, что и думать забыл о том, чем чревата неудача.

Длиннотень наблюдал за солнцем, уже по макушку утонувшим за горизонтом. На его отрывистый оклик явился сморщенный смуглый коротышка и шепотом произнес: «Да, мой господин». Выслушав приказание, он выбежал из хрустального зала, а Длиннотень остался в неподвижности – следить, как догорает день.

– Добро пожаловать, проклятая мгла.

Было лето. Длиннотень любил лето – сезон самых коротких ночей. Меньше тревог, меньше страхов.

После разгрома при Штормгарде Длиннотень пережил немало тяжелых ночей. Он едва не потерял веру в собственные силы, но это уже прошло. Не то чтобы он обрел прежнюю самонадеянность, просто поверил в себя. За что бы он ни брался, получалось отлично, лучше некуда. Ревун крадучись выбирается из болот, осада Штормгарда изматывает армии Тенекрута. Тот по-прежнему ни на что не годен. Похоже, думает только о мести, о расправе над Доротеей Сеньяк. Доротея же ведет свою партию, не подозревая о том, что играет Длиннотени на руку. Впрочем, вскоре она совершит ошибку. Ему надо сделать только один ход, и сейчас для этого самый подходящий момент.

Вершину венчали расположенные по кромке с интервалом семьдесят футов цилиндрические башенки с хрустальными крышами. Внутри каждой находилось большое кривое зеркало. В этих башенках регулярно вспыхивал свет. Зеркала отбрасывали его на старую дорогу, ведущую вниз от плато Блистающих Камней. Ни одна Тень не могла проскользнуть незамеченной.

Да, к Длиннотени вернулась былая уверенность. Теперь ночное наблюдение за равниной можно доверить другим. У него есть дела поважнее: принимать донесения, отдавать распоряжения, рассылать директивы. Повернувшись спиной ко внешнему миру, он направился в центр зала, к пьедесталу с хрустальной сферой.

Сфера, имея четыре фута в диаметре, была испещрена узкими каналами, идущими вглубь, к самой середке. На поверхности играли блики, световые змейки убегали по каналам. Длиннотень положил на хрусталь морщинистые кисти, и они исчезли в сиянии. Он медленно погружал руки в поверхность, и шар таял под пальцами, словно лед. Добравшись до светящихся змеек, он поймал их и принялся ими манипулировать.

В том месте, где сфера соприкасалась с пьедесталом, открылся новый канал, и по нему потекла тьма – будто нехотя, завоевывая дюйм за дюймом. Тьма так же ненавидела свет, как Хозяин Теней ненавидел темноту. Наконец она заполнила середину шара.

Длиннотень заговорил с ней. Свет на поверхности зарябил сильнее, пополз вверх по пальцам. Шар завибрировал. Раздался еле слышный голос. Длиннотень выслушал, затем отослал Тень прочь и вызвал другую.

Четвертой Тени он приказал:

– Передай в Таглиос: создать агента.

Когда Тень утекла, у Хозяина вдруг возникло ощущение, что он не один. Он в страхе обернулся и посмотрел на дорогу, спускающуюся с плато.

Никакого движения. Ни одна ловушка для Теней не сработала. Что же это было?

В ближайшем луче мелькнуло иссиня-черное, с отливом, пятно.

– Эй!

Нет, это не Тень. Ворона! Много ворон. Что они тут делают?

Сейчас ночь. А по ночам вороны не летают. Значит, это неспроста.

Уже которую неделю вокруг крепости суетится воронье. Птицы ведут себя странно.

– Это ее вороны! – И он выругался, топнув ногой, как сердитое дитя.

Значит, все это время она наблюдала за ним. Ей все известно!

Но еще до того, как рассердиться, он испугался. С выдержкой у Длиннотени всегда было плохо. Он попытался освободить руки, забыв о том, что шар не любит резких движений. Вороны вились у стен башни и граяли, как будто смеялись над ним.

Он вырвал руку из сферы. С пальцев брызнули капли крови. Ох и задаст он сейчас этим глумливым мерзавкам! Чтобы ей было неповадно шпионить.