Шесть дней - Сергей Николаевич Болдырев

своевременно поданы железнодорожные вагоны и платформы… Он жил во всех этих делах особой полной жизнью.

И все же почему-то его не оставляли беспокойные мысли о том разговоре вечером в коттедже, когда Григорьев сказал, что у него хватает времени ходить в театры и читать книги. А у самого Середина не было ни времени, ни желания волноваться за судьбы выдуманных авторами героев. Григорьев тогда с такой определенностью сказал: «Хватает…», а Середин все еще не мог ни читать книг, ни ходить в театр, ни смотреть кинофильмов — не потому, что он не ощущал в том потребности, и даже не потому, что у него не хватало времени. Он не мог оторваться от той «книги жизни», которую сотворила сама жизнь.

Случалось прежде, когда он, погружаясь в одну книгу, в один особенно захвативший его роман и читая урывками из-за того, что в самом деле времени было мало, не мог прикоснуться ни к чему другому, тянулся к полонившим его душу героям, думал о них и с нетерпением ждал новой встречи. Так и теперь он не в состоянии был заставить себя психологически отвлечься от событий, пусть медленного, пусть частичного возрождения завода. Он знал, что, взяв в руки книгу или придя в театр, он все равно не сможет следить за развитием сюжета и переживаниями героев и будет испытывать одну лишь досаду на себя, Однажды они с Нелли решили сходить в кино, но так и не добрались до него, охваченные чувством, которое оказалось сильное их самих. Нет, нельзя просто так — по обязанности или от нечего делать отдаваться искусству. Однако где-то в глубине души он уже предвкушал то время спокойной уверенной работы, когда вновь, как было когда-то, сможет радоваться и страдать вместе с героями книг и пьес, которые чем-то ему созвучны.

В самый разгар подготовительных работ позвонил Ковров, попросил принять. Середин знал, что Ковров по пустякам беспокоить не станет. Сказал, что ждет сейчас же.

Ковров появился через пятнадцать минут. Ровно столько надо было, чтобы дойти из доменного цеха до заводоуправления. В грубой спецовке, сапогах, зажав в руке смятую кепку, остановился он у двери. Не очень видный, невысокий. От приглашения сесть отказался, стоял в какой-то упрямой позе, расставив ноги, сунув кепку в карман и опустив руки.

И тут Середин вспомнил, что председатель цехового комитета доменного цеха Черненко просит предоставить Коврову однокомнатную квартиру или комнату в новом доме, который строители вскоре сдают заводу. Мыкается, мол, Ковров по общежитиям, а работник ценный и с большим стажем.

— Да, да, как же… — заторопился Середин, — удовлетворим просьбу Черненко, где-то тут у меня есть его докладная записка. — Середин принялся перекладывать бумаги, лежавшие на углу стола. — Да вот… — он вытащил из пачки тетрадную страничку в клеточку.

— Не знаю, что там Черненко хочет, — глуховатым, простуженным голосом заговорил Ковров, — а я об электронике пришел…

Середин опустил тетрадную страничку на стол и уставился на Коврова, начал вспоминать, о какой электронике он говорит. Автоматика на перекидке клапанов, которую теперь восстанавливали, совсем не электроника.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — признался Середин.

— Счетно-решающее устройство на седьмой печи давно смонтировано… — заговорил Ковров. — Прогнали мы инженеров Свердловского института, не до того нам было. Взяли и бросили…

Опыты по управлению плавкой с помощью электронно-решающего устройства в самом деле велись и были оставлены, никто в цехе ими не интересовался. Сотрудники института поняли, что их работа никому на заводе не нужна, и, сославшись на то, что им не хотят помогать, уехали. Середин и позабыл давно об этой истории. А вот Ковров, поди ж ты, помнил. Ну и Ковров!

— Электроника не может заменить мастера, — осторожно сказал Середин, — человек все равно нужен…

— Понятно, — сказал Ковров, — но помочь мастеру грамотно вести плавку электроника в состоянии. На некоторых заводах работает, я у Григорьева спрашивал. А у нас взяли и бросили. Он говорил, что там, где начальник цеха человек прогрессивный… — Ковров не окончил мысли, но Середин и так уловил укор в свой адрес. Стоял и прямо смотрел без малейшего желания уступать.

Середин молча раздумывал. Вот, пожалуйста, еще одна страница «книги жизни»… Тут без романов не соскучишься!

— Да сядьте вы, Алексей Алексеевич, — с раздражением сказал Середин.

— Ничего, постою, — упрямо ответил Ковров и с места не двинулся.

Середин вдруг рассмеялся.

— Хорошо, займемся и электроникой, вы правы, наверное. Спасибо, что напомнили, позвоню в Свердловск. — Середин что-то записал на страничке настольного календаря.

— Не переношу, когда техника не работает, — как бы извиняясь за свою настырность, сказал Ковров и собрался уходить.

— А с квартирой как же? — вспомнил Середин. — Черненко пишет, вы по общежитиям мыкаетесь.

— Это мое дело, — суховато сказал Ковров. — Квартиры мне сейчас не нужно. Когда понадобится, напишу заявление в цеховой комитет. Андронов всех нас приучил к порядку, — усмехаясь добавил он, — не простит мне, что через директора… — Он направился было к двери, но остановился и с упрямыми нотками в голосе сказал: — Ордер надо выдать Чайке. Вчетвером живут в крохотной комнатке. Вот, действительно, у кого не терпит…

— Сам все рассудил, — Середин усмехнулся. — А Чайке нужно, это верно, обидели его. Не беспокойтесь, на этот раз Чайку не обойдем.

XXI

Вечером, когда Середин готовил себе ужин, зазвонил телефон. «Не вовремя…» — с досадой подумал он, спасая закипавшее молоко. Отставил кастрюлю с огня и, так как звонки продолжались, отправился к телефону. В первый момент никто не ответил. Он хотел положить трубку, решив, что опоздал, что телефон выключился.

— Я обещала позвонить… — раздался женский голос.

Он не понял.

— Вы какой номер набрали? — спросил Середин недовольным голосом.

— Это я, Нелли… — послышалось в трубке, и только тогда он узнал искаженные мембраной знакомые интонации ее голоса.

— Слушаю, слушаю… — торопливо заговорил Середин, — никак не мог подумать…

— Я обещала позвонить, когда смогу встретиться, — сказала Нелли. — Помните?

— Приезжайте… Сейчас же… Выйду к трамвайной остановке… — Нелли молчала. — Вы слышите?

— Нет, — сказала, наконец, она, — не у вас. Я приеду к парку, если вы сейчас свободны.

— Да, — решительно ответил Середин. — Я одеваюсь.

— Не торопитесь, вы, наверное, чем-то были заняты.

Ужинать он не мог, тут же оделся и вышел на улицу. Вечер был свежим, безветренным, в разрывах белесых, подсвеченных городскими огнями облаков слабо поблескивали звезды. Мимо со стеклянным звоном проносились ярко светившиеся полупустые трамваи. Он зашагал в сторону парка, закинув руки за спину и подняв воротник пальто.

У ограды парка в темноте под густым переплетением ветвей кто-то стоял. Середин сделал несколько шагов туда, в