Дочь Волка - Виктория Витуорт

Широко открытые глаза девушки и ее напряженная поза напомнили Элфрун случай, как она однажды в лесу нос к носу столкнулась с оленихой. Тогда зверь уже осознал, что ему грозит опасность, а она поняла, что еще один шаг, одно ее движение – и дикое животное сбросит оцепенение и унесется в чащу.

Но все это было, конечно, глупо. Аилу – нет, Аули, так ее звали на самом деле – Аули была просто другой. И дело было не в том, что они с ней говорили на разных языках.

Она сделала еще один шаг, и Аули вдруг втянула голову в плечи и бросилась бежать вниз по склону, несмотря на то, что для этого ей приходилось обеими руками поддерживать свои прилипавшие к ногам грязные юбки, чтобы не путаться в них.

– Сидеть, Гетин! Погоди, Аули! – Элфрун сама не знала, почему она закричала, – девушка явно не собиралась возвращаться.

Все, что она хотела сказать Аули, – это извинится за то, что тогда накричала на них с Финном и выгнала их со двора, хоть она и не смогла бы объяснить все это так, чтобы девушка поняла.

Элфрун смотрела ей вслед, но та уже выбежала из рощи и исчезла в сгущающихся сумерках среди высоких зарослей тростника на соляном болоте.

Но что означал этот властный жест Аули?

И зачем она манила ее, если потом развернулась и убежала? И что она, незваная, вообще здесь делала, и к тому же совсем одна?

Элфрун сошла с тропы и, осторожно обходя грязь и заросли ежевики, начала спускаться, стараясь вспомнить, где именно увидела Аули. Среди плотно стоящих деревьев было темнее, и она раздраженно подумала об еще одной стороне жизни Донмута, которой сейчас пренебрегали. После отъезда ее отца здесь очень мало строили, а имеющиеся дома почти не ремонтировались. Теперь, когда урожай уже собран, Луде нужно будет послать сюда людей из усадьбы и монастыря, чтобы заготовить бревна на новый сезон, проредив эту рощу. И ежевику тоже нужно выкорчевать…

Гетин вдруг жалобно заскулил.

– Что такое, мальчик?

Пес вновь заскулил и, наклонив голову к земле, начал принюхиваться. Элфрун посмотрела вниз, чтобы узнать, что он нашел.

Она едва не наступила на него.

Человек лежал на правом боку спиной к ней, поджав колени к груди и сложив руки перед своим лицом. Мокрые волосы прилипли к голове; его отчаянно трясло. Склонившись над ним, она поняла, что его туника и штаны промокли насквозь.

А затем она поняла, что это Финн, и внутри у нее все перевернулось.

Аули тоже была мокрая. Что они здесь делали?

Однако то, что он промок, никак не объясняло его скорченной защитной позы. Может, он болен? Или пьян? Это живо напомнило ей, как она почти год назад склонилась над обгорелым телом Кудды, и она ужаснулась; она также вспомнила, что, когда впервые увидела Финна, идущего к ней, она приняла его за призрак Кудды, явившийся из морских глубин. Она протянула руку и осторожно коснулась его плеча, внутренне сжавшись в ожидании крика.

Но крика не последовало. Финн что-то невнятно пробормотал и сжался еще сильнее. Хотя деревья росли густо, холодный ветер, покусывающий своими острыми мелкими зубками, находил дорогу и сюда. Она потрясла Финна за плечо, а когда убрала руку, ладонь ее оказалась липкой и более темной, чем должна была бы. Туника его промокла не только от воды, но и от крови. Элфрун поняла, откуда этот терпкий запах.

Но почему на нем кровь? Поцарапался в ежевике? Нет, раз одежда так намокла, случилось что-то посерьезнее. На темно-коричневой шерстяной тунике кровь была не видна. Она должна была снять с него тунику – и чтобы он меньше мерз, и чтобы определить, откуда течет кровь.

Если, конечно, это была его кровь.

– Финн!

Он вздохнул, и его тело судорожно передернулось. Собрав все свое мужество, она положила ладонь на его лицо, а затем провела ею до основания шеи. Кожа была очень холодная, пульс поначалу не прощупывался, а когда она все-таки нашла его, он оказался очень слабым и частым. Элфрун с ужасом осознала, что времени у нее мало. А в этой промокшей тяжелой тунике он будет продолжать мерзнуть и терять силы. Она предостаточно насмотрелась на такие вещи после несчастных случаев в море, когда переворачивались рыбацкие лодки.

Куда же побежала эта бестолковая девчонка? Еще одна пара рук сейчас бы не помешала. К тому же, когда Аули и Финн были в зале, у нее был с собой красивый нож. Элфрун и сама носила небольшой нож на поясе, который годился, чтобы распороть шов или почистить яблоко, но и только. Отбросив полы плаща в стороны, она принялась за дело – начала разрезать и стаскивать жесткую, сотканную из плотной шерсти тунику, низко наклоняясь, поскольку ей было плохо видно в сгущающейся тьме. Элфрун разрезала ее, начав от шеи. Она старалась действовать осторожно, хотя лезвие ее ножа было не из самых острых и она не боялась порезаться в темноте, и переживала из-за того, что дело двигалось медленно. Нити расходились с неприятным звуком, а нож постоянно соскальзывал. В какой-то момент она отложила нож и попробовала разорвать плотную материю, но та не поддалась, и ей пришлось снова одной рукой оттягивать тунику, а второй разрезать нити по одной до самого низа.

Рану она обнаружила сразу: это была не рваная дыра, а порез от чего-то острого над левой ключицей. Вокруг образовался кровоподтек, и она поняла, что произошло это уже довольно давно. Рана не кровоточила и была небольшой; Элфрун с облегчением вздохнула, но потом сообразила, что не знает, насколько глубоко вошло лезвие. Кто-то с силой ударил его ножом, целясь в вену или горло, однако по какой-то невообразимой милости Божией туда не попал. Насколько она могла видеть, в ране ничего не было.

И тут она сообразила, что не он один мог быть ранен, и ее охватила паника.

– Я пойду за помощью

– Ei…

Она низко наклонилась, и теперь их лица разделяли всего несколько дюймов.

– Ты хотел что-то сказать?

Глаза его были закрыты. Сумерки уже поглотили все краски мира, но она все же видела, что, по сравнению с ее кожей, его была какого-то тревожащего серого оттенка.

– Аули, eigi hjálp.

– Что? Это не Аули. Я Элфрун. Я сейчас кого-нибудь приведу на помощь. Моя бабушка сможет…

– Алврун?

Он попытался сесть, но вынужден был отказаться от этого намерения и наклонился вперед, явно борясь с тошнотой. Когда дрожь немного утихла, он едва слышно сказал:

– Нет. Не нужно помощи. Мне не нужна помощь. Это всего лишь ключица.

– Но тебе необходимо согреться… Вот… – Она сняла с себя плащ и накинула его ему на плечи. – Давай снимем тунику, от нее ты только мерзнешь. – Теперь, когда он смог приподняться, ей стало легче стянуть ее, и когда она предложила снять также и холщовую нижнюю рубаху, он только пожал плечами и позволил ей стащить ее со своего дрожащего тела. Он вдруг сжался и, как от боли, затаил дыхание, и она остановилась, но он жестом попросил ей продолжать.