Клуб 12 стульев - Коллектив авторов

портреты товарищей Сталина и Берии.

Бухряев затормозил, долго размышлял, глядя на изображение сподвижника вождя, а потом решил объехать «Красный Ворошиловец» лесом, по чащобе, от греха подальше. Объезжал трое суток…

А когда грел на костре банку с тушенкой, на него наткнулась старуха в истрепанной кацавейке. Она пожелала бог в помощь, постояла молча, опираясь на обломок орешины, шамкая беззубым ртом. А потом спросила, заморгав слезливыми водянистого цвета глазами:

— Сынок? Ты, знамо, из волости едешь? Скажи, война-то кончилась?

— Кончилась, бабушка, кончилась.

— И что слыхать в народе — не отдали мы Москву-то хранцузам?

— Не отдали.

— Ну и слава богу.

Листья пожелтели. Лес наполнился запахом грибов и влажной прелости.

В один из дней Бухряев отошел от машины в низину поискать воды. И вдруг неподалеку раздались голоса. Девушки смеялись и аукались в ельнике.

Бухряев, выбравшись из овражка, раздвинул руками тяжелые, оплетенные паутиной лапы. Поляна была густо— будто кто для киносъемок постарался — усеяна рыжиками и волнушками. Их рвали девушки в холстинных сарафанах. Бухряев уставился на них, а ближняя, заметив, попросту наклонила к нему корзинку:

— Сёдни вона сколько!

— А где ж село ваше?

— Деревня? Там вон, за березками.

— А как называется-то?

— Зачем называть? Деревня она и есть деревня, других нетути!

И, оставив Бухряеву смех звонким колокольцем, споро догнала своих. Бухряев вернулся к машине, посидел с сигаретой, прислонясь спиной к дереву. Потом пружинно поднялся, побросал в рюкзак самое необходимое.

Сухая трава расступалась и вслед колко стегала его по ногам. До березняка было версты две.

Лишь однажды он остановился — ему почудился вертолет. Но нет. это обрывок бересты дребезжал на ветру. Бухряев хмыкнул и, широко размахнувшись, забросил в траву связку городских ключей. Они звякнули и сразу потерялись…

Андрей Панисяк

Вести с полей

Несмотря на сложные погодные условия, животнизаторы района успешно проводят отел озимых, опорос яровых и нерест пропашных. В то же время в ряде хозяйств отмечается яловость комолых нетелей. Снижается яйценоскость свиноматок. Повсеместно невысоки надои бобовых и настриги пасленовых, сохраняется жеребость сенажа.

В Областном штабе по ликвидации последствий сельского хозяйства считают, что главная причина бед кроется в диспаритете зяби. В нашей климатической зоне почвы представлены в основном супесями, суглинками и сурепками с включением дернозема. И здесь необходимо искусственное осеменение севооборота раздельным комбайнированием, всемерная ячменизация и кукурузификация суперфосфата, дефлорация минеральных удобрений, вегетация кошельковым неводом.

Вот здесь и настигает сельского труженика нераздоенность цен. Механопашцы уже вывели на линейку готовности сеялки, веялки, греялки и блеялки, но тяжелую технику окучивать нечем: запаздывают горючие, смазочные, подмазочные и подвязочные материалы. Вместо уплотнительных прокладок приходится использовать гигиенические. А ведь один только безотказный копнитель с плавающим лезвием и широкозахватным дефекатором способен повысить урожаемость на 32 процента.

И все же сельчане не снимают с себя ответственности за конечный результат. Будем и мы надеяться, что их самоотверженный труд обеспечит весомую прибавку органики к стулу горожан!

Александр Портер

Дефолт

После второго стакана мастера Тишкина, как всегда, потянуло на непонятное.

— И откуда же у нас, Игорек, — спросил он своего молодого друга, наладчика Балабанова, — взялся вдруг этот экономический кризис?

По молодости для наладчика Балабанова ничего непонятного не существовало, поэтому он ответил сразу:

— Известно откуда! Из Юго-Восточной Азии!

— Ты смотри! — удивился мастер Тишкин. Издалека… Как же он до нас-то дошел?

— А к нам все время всякое дерьмо плывет, — сплюнул Балабанов. — Такое геополитическое положение!

— Понятно… — не понял мастер Тишкин. — И что же, защититься нельзя было?

— А как?! Мировая экономика. Егорыч, такая вещь — все повязаны! Киздец!

— Ну, а вот по-простому объяснить можешь?

— По-простому?.. — задумался Балабанов. — Попробуем… Вот мы с тобой, Егорыч, живем в Бибиреве, так?

— Не повезло, что поделаешь…

— Я не про это. Вот мы с тобой живем в Бибиреве, а какой-нибудь, положим, Вася, живет, ну, положим, в Братееве. Какая вроде бы между нами связь?

— Какой Вася?

— Не важно! Вася и Вася. Живет он в Братееве и сто лет нам не нужен был. Но! — Балабанов значительно поднял палец над головой. — Но этот козел занял, положим, у Льва Моисеича денег и не отдает. Потому что он, козел, их, положим, в железку проиграл…

— У какого Льва Моисеича? — насторожился мастер Тишкин.

— У нашего Льва Моисеича. У которого мы с тобой стреляем.

— У этого, что ли?

— У этого! И вот Лев Моисеич приходит к нам и спрашивает: как, мол, насчет должка? Потому что у него из-за этого Васи плохо с деньгами. И что же мы ему отвечаем?

— Вообще или как вчера?

— Именно как вчера!

— Ну, вчера, конечно, нехорошо получилось… Но он тоже. Не видит, что ли, люди выпивают? Зачем настроение портить?

— Верно, Егорыч, неделикатно. Но его тоже понять можно. На его деньги пьем, а еще посылаем! Даст он нам после этого еще?

— Я бы дал… — подумав, ответил мастер Тишкин. — Подумаешь, послали…

— А Лев Моисеич не даст! Он непривыкший. И вот смотри, что у нас на данный момент получается. Вот эту мы сейчас допьем, и будет у нас полный, так сказать, дефолт! На вторую где хочешь, там и ищи! А кто виноват, если разобраться глубоко?

Мастер Тишкин покрутил в руках пустой стакан и осторожно спросил:

— Думаешь, Вася из Братеева?

— А кто же еще? — обрадовался доходчивости своего примера Балабанов. — Если бы этот козел в железку не проиграл, так Лев Моисеич к нам не приставал бы под горячую руку! Элементарно! Понял теперь, при чем тут Юго-Восточная Азия?

— Сложная наука — экономика, — вздохнул мастер Тишкин. — Мудреная…

— То-то и