Айша. Возвращение Айши. Дочь Мудрости - Генри Райдер Хаггард

что-то сказала своему спутнику, повернулась и побежала к утесу.

Мы продолжали лежать в полном изнеможении; старик поднялся и пристально осмотрел нас своими мутными глазками. Затем что-то сказал, мы не поняли. Он попробовал заговорить на другом языке, но безуспешно. В третий раз, к нашему изумлению, он употребил греческий язык; да, здесь, в Центральной Азии, он обращался к нам на греческом языке, хотя и не очень чистом, но все же на греческом языке.

— Вы не колдуны? — спросил он. — Как вы сумели достичь живыми этой страны?

— Нет, — ответил я на ломаном греческом языке, ибо не практиковался уже много лет. — Будь мы колдунами, мы явились бы сюда другим путем. — Я указал на наши ушибы и раны и на пропасть.

— Они знают древний язык, это соответствует тому, что нам сообщили с Горы, — тихо пробормотал он и уже громче спросил: — Чего вы здесь ищете, странники?

Я решил схитрить и не ответил прямо, опасаясь, как бы, узнав правду, он не столкнул нас обратно в реку. Но Лео еще плохо соображал и повел себя неосмотрительно.

— Мы ищем, — с запинкой проговорил он, ибо он и всегда плохо знал греческий язык, а сейчас изъяснялся на каком-то варварском наречии с примесью тибетских слов, — мы ищем страну Огненной горы, увенчанной Знаком жизни.

Старик изумленно уставился на нас.

— Стало быть, вы знаете? — начал он и, не договорив, спросил: — А кого вы ищете?

— Ее, — буркнул Лео, — царицу.

Должно быть, он хотел сказать «жрицу» или «богиню», но не мог припомнить никакого другого слова, кроме «царица». Или он употребил это слово потому, что высокая женщина, спутница старика, выглядела истинной царицей.

— Так, — сказал старик, — вы ищете царицу, значит вы те самые, кого нам велено было встретить. Как же мне удостовериться?

— Сейчас не время для вопросов, — рассерженно сказал я. — Скажи лучше, кто ты такой?

— Я, чужеземцы? Мой титул «Хранитель ворот», а госпожа, что со мной, — Хания Калуна.

В этот момент Лео стало дурно.

— Он болен, — сказал Хранитель. — Теперь, когда вы отдышались, вас надо отвести. И немедленно. Пойдем, помогай мне.

Поддерживая Лео с обеих сторон, мы потащились прочь от проклятого утеса и этой реки, которую вполне уместно было бы назвать Стиксом, вдоль по узкому извилистому ущелью. Чуть поодаль оно расширялось, мы увидели лужайку, а за ней ворота. Я все еще не пришел в себя окончательно; в моей памяти сохранилось лишь расплывчатое, смутное воспоминание о том, что я тогда увидел, и о последующем разговоре, но все же я помню, что ворота закрывали проход, высеченный в могучей скале: некогда здесь, видимо, и пролегала дорога. С одной стороны была вырублена лестница; по ней мы стали подниматься с большим трудом, ибо Лео был в полубеспамятстве и еле передвигал ноги. На первой же площадке он рухнул, и наших сил оказалось недостаточно, чтобы его поднять.

Пока я раздумывал, что делать, я услышал шаги и, подняв голову, увидел, что к нам спускается его спасительница в сопровождении двух людей с монголоидным типом лица, маленькими глазками, желтоватой кожей и с совершенно невозмутимым видом. Даже заметив нас, они не выказали ни малейшего изумления. Она сказала им несколько слов, они без труда подняли тяжелое тело Лео и понесли наверх по лестнице.

Следом за ним мы вошли в комнату, высеченную в скале над воротами, и здесь женщина, которую называли Ханией, оставила нас. Мы прошли целую анфиладу комнат, среди них и кухню с пылающим очагом, пока не оказались в просторной спальне, где стояли деревянные кровати с матрасами и коврами. Лео положили на кровать и с помощью одного из слуг Хранитель раздел его, жестом показав мне, чтобы я тоже снял свои одежды. Я с радостью повиновался; впервые за много дней, хотя и с мучительным трудом, я разделся и увидел, что все мое тело в синяках и ранах.

Наш хозяин дунул в свисток, и тут же появился другой слуга с горячей водой в кувшине, и мы вымылись. Затем Хранитель смазал наши раны и завернул нас в одеяла. Принесли бульон; подмешав в него свое снадобье, старик дал мне поесть, затем положил голову Лео к себе на колено и влил остаток бульона ему в горло. Все мое тело налилось удивительной теплотой, больная голова закружилась. Больше я ничего не помню.

После этого мы долго спали. Не знаю точного медицинского названия нашей болезни, знаю только, что она является следствием большой потери крови, физического переутомления, нервного шока, ножевых ран или контузии. Все это, вместе взятое, приводит к периоду длительного полубеспамятства, который сменяется периодом лихорадочного жара и бреда. Недели, пока мы были гостями Хранителя ворот, могут быть подытожены одним словом: сны. И это продолжалось до тех пор, пока я наконец не пришел в себя.

Самих снов я уже не помню, да это, вероятно, и к лучшему, потому что они были совершенно бессвязными и по большей части ужасными: спутанный клубок кошмаров, в которых, без сомнения, нашли отражение свежие воспоминания о перенесенных нами невероятных муках и страданиях. Иногда — видимо, когда меня кормили — я ненадолго просыпался и наблюдал за тем, что происходит вокруг. В частности, помню, как надо мной, точно призрак в лунном свете, стоял желтолицый Хранитель; поглаживая длинную бороду, он пристально всматривался в мое лицо, как будто хотел проникнуть в самую суть моей души.

— Те самые люди, — тихо бормотал он, — конечно же, те самые. — И, подойдя к окну, он возвел глаза к небу, внимательно изучая расположение звезд.

Помню какой-то шум и среди этого шума звучные переливы женского голоса и шорох шелков о каменный пол. Открыв глаза, я увидел нашу спасительницу, ведь она и в самом деле спасла нас от смерти: высокую, благородной наружности женщину с красивым утомленным лицом и горящими лучистыми глазами. Одета она была в накидку, и я подумал, что она только-только возвратилась из поездки.

Она стояла, глядя на меня, затем отвернулась с миной безразличия, если не отвращения, и тихо заговорила с Хранителем. Ничего не ответив, он поклонился, показывая на кровать, где лежал Лео, туда она и направилась величественной медленной походкой. Наклонилась, подняла край одеяла, прикрывавшего его раненую голову, и, издав приглушенное восклицание, повернулась к Хранителю, видимо собираясь задать