Волк с Уолл-стрит 2. Охота на Волка - Джордан Белфорт

Здесь, однако, было другое. Мы говорили о деньгах, которые украли, по его мнению, честно и справедливо: не было насилия, никому не приставляли к голове пистолет, у жертв не было ни имен, ни лиц, и, что самое важное, если бы этого не сделали мы, то же самое непременно сделал бы кто-то другой. Таким образом, мы имели полное право пытаться спрятать эти грязные деньги от тех, кто мог бы иметь намерение их найти.

Поэтому, оглядываясь назад, я не сильно изумляюсь тому, что при нашей с Шефом встрече в моем офисе два дня спустя он счел, что моя идея насчет «жеста доброй воли» просто великолепна.

Он взялся объяснять свою схему отмывания денег в самых интимных подробностях – даже с упоминанием имен родственников Джеймса Лу за границей, которые смогут помочь нам в Азии. Потом он назвал банки и «почтовые ящики», которые мы используем, и закончил стопудовой легендой, которой мы будем придерживаться, если Коулмэну и его ребятам когда-нибудь удастся пронюхать об этом.

Это был вдохновенный план, который включал в себя покупку недвижимости в полудюжине стран на Дальнем Востоке, содержание занятого полную рабочую неделю штата за границей и ведение различного рода законной деятельности – производство одежды во Вьетнаме и Камбодже, производство электроники в Таиланде и Индонезии, где труд дешев, а мастерство – на высоте.

Да, план был великолепен, не поспоришь, но был он к тому же и дико сложен. На самом деле, он был настолько сложным, что я даже засомневался, что присяжные будут в состоянии его понять. С кофейного столика из меди и стекла я схватил блокнот бумаги, вырвал листок, взял ручку и начал рисовать диаграмму.

Таинственно понизив голос, я сказал: «Слушай, давай уточним: я даю Джеймсу Лу пятьдесят тысяч долларов, – и нарисовал маленький прямоугольник, в который вписал имя Джеймса Лу вместе с суммой: 50 000, – а потом кто-то из людей Джеймса контрабандой перевезет деньги за границу Шейле Вонг [25], жене его брата, в Сингапур, – я нарисовал еще один прямоугольник с именем Шейлы внутри на другой стороне листка, а потом – длинную прямую линию, соединяющую два прямоугольника, – а потом Шейла этими деньгами будет финансировать счета в Гонконге, и на Нормандских островах, и на Гернси…»

Я еще не закончил говорить о роли Шейлы в нашей схеме, а Шеф уже выхватил у меня ручку и стал рисовать диаграмму, которая больше походила на чертеж атомной подводной лодки. А пока он, сияя гордостью и удовольствием, излагал свой план, магнитофон «Награ» крутился, записывая каждое его слово.

Закончив, Шеф сказал: «Вот теперь прям гребаный Пикассо… хотя лучше выбросить это в помойку!»

Я скатал листок в маленький шарик и последовал совету. «Лучше перебдеть, чем недобдеть», – небрежно бросил я. Мы обнялись, как это делают мафиози, крепко пожали друг другу руки и подтвердили свои планы встретиться в понедельник с Джеймсом Лу. Я предложил отель «Плаза» на Манхэттене, где, как я объяснил, по чистому совпадению как раз собирался остановиться на несколько дней со своей новой девушкой. Понятно, никакого совпадения тут не было. Задолго до того, как Лу и Шеф туда прибудут, Одержимый и его техническая команда оборудуют номер проводами, чтобы видеть и слышать.

Встретившись позже с Одержимым, я шутил, что снова вернулся к своим старым фокусам – передача исписанных листков и прочее, – хотя этот самый листок я и сохранил для потомства.

С этими словами я передал ему запечатанный конверт с записью и скомканным листком. «Пожалуй, тебе придется заскочить в „Мейсиз“ и прикупить утюг с паром, – смеясь, сказал я. – Он тебе понадобится». После чего я залез в свой мерседес и направился обратно в Хэмптонс.

Но, увы, следующие несколько дней я снова испытывал чувство вины. По правде сказать, в воскресенье к вечеру мысль о том, что я сдаю Шефа, стала невероятно угнетающей. Видимо, влюбленность в мою Мисс КГБ успокоила боль недавних событий, этих ужасных предательств, от которых зажегся огонь мести. В отблесках этого огня я начал принимать друзей за врагов, а врагов – за друзей. И вот теперь я снова был не уверен в своей правоте.

Было около девяти, и мы с КГБ славно проводили время за нашим вечерним ритуалом – сидели на белом хлопковом одеяле у кромки воды. Рядом бодро горел костерок, прогоняя первую осеннюю прохладу. Оранжевая полная луна нависала в ночном небе над самым горизонтом, а под ней темнели воды Атлантики.

– Она, кажется, так близко, что можно дотронуться, правда, солнышко?

– Da, – мило ответила она. – Она выглядят как швейцарский сыр.

– Выглядит, – поправил я. – Она выглядит как швейцарский сыр.

– Что ты говоришь? – спросила она.

Я поймал ее руку и нежно сжал.

– Я говорю, что ты имеешь обыкновение путать окончания слов, особенно глаголов. Вот и сейчас ты сказала: «Она выглядят как швейцарский сыр», а надо было: «Она выглядит как швейцарский сыр». В общем-то это неважно, это всего лишь вопрос единственного или множественного числа. Смотри, когда ты говоришь «она», это ведь про одну вещь, поэтому надо сказать «выглядит», но если говорить о «них», то это множественное число, и тогда надо «Они выглядят, как швейцарский сыр». Да это и вправду неважно, просто звучит как-то смешно. Вроде как режет ухо.

Я пожал плечами, пытаясь смягчить свои слова.

Она выдернула свою руку из моей.

– Что значит: режет в ухо?

– Режет ухо, – спокойно заметил я, хотя и начинал чувствовать нарастающее раздражение, – вот, кстати, прекрасный пример того, о чем я говорю.

Я сделал глубокий вдох и продолжил:

– Ты никогда не используешь предлоги правильно, Юлия, никогда! А ведь это так важно для правильного звучания языка! Важно для ритма, для плавности, а когда ты говоришь «режет в ухо» или «я собираюсь на магазин», это звучит просто глупо. Ну, как будто говорит малообразованный человек, хотя я знаю, что это не про тебя.

И я снова пожал плечами, потому что не хотел создавать из этого проблему, но удержаться уже не мог. Мы все свое время проводили вместе, и ее неловкое обращение с английским языком уже стало меня доставать. Кроме того, я любил ее и чувствовал себя обязанным учить ее, ну или в некотором роде тренировать и заботливо направлять по дороге к маленькой деревушке под названием Ассимиляция.

– Так вот, – продолжал я, – если действительно хочешь улучшить свой английский, то как раз и стоит начать с этих двух пунктов: правильное использование предлогов и глаголов в единственном числе.

Я улыбнулся и снова взял ее руку.

– А к этому началу приложатся и другие хорошие вещи, – я подмигнул ей. – А я даже могу быть твоим учителем, если захочешь! Буду поправлять тебя всякий раз, как сделаешь ошибку, – ой! Что ты?! Ой-ой-ой! Прекрати, больно! Ой! Ой-ой! Ой-ой-ой-ой! – вопил я. – Отпусти мои пальцы! Ты их сломаешь! Прекрати!

– Ты маленькая грязная давалка! – шипела она, сжимая и выкручивая мои пальцы кагэбэшным захватом. – Ты со своим дурацким английским – не смеши! Америка думают, что владеют миром! Bleaha muha! Свиньи капиталистические!