Китай при Мао. Революция, пущенная под откос - Эндрю Уолдер

все еще имевшиеся признаки противодействия. Кампания была анонсирована публикацией нижеследующих указаний властям на местах:

Решительно подавляйте активные контрреволюционные элементы, которые вступают в сговор с врагом, предают страну, замышляют бунт, собирают военные разведданные, крадут государственную тайну, совершают убийства и физическое насилие, организуют поджоги объектов и отравления людей, бросаются в контрнаступление для сведения счетов, злостно клевещут на партию и социалистическую систему, разграбляют государственную собственность и подрывают общественный порядок… Решительно искореняйте контрреволюционные элементы, которые напитались высокомерием от бесчисленных совершенных ими отвратных преступлений и против которых столь сильно возросло народное негодование, что его можно умиротворить лишь казнью [MacFarquhar, Schoenhals 2006: 302].

«Борьба против трех зол» была нацелена против «взяток и хищений», «спекуляций» и «расточительства и мотовства». По всей видимости, кампания была предназначена призвать к дисциплине представителей новой власти на местах, которые тратили огромные средства на ужины, подарки, пребывания в гостевых домах и меблировку своих кабинетов, а также «сотрудничество» по бартеру с иными структурами.

«Один удар по контрреволюции и борьба против трех зол» имели более узкую направленность, чем чистки, однако критерии для определения целевого сегмента кампании оставались неопределенными и смутными. «Один удар» не принял того же размаха, что предшествующие ему чистки, но и после него осталось множество пострадавших. В городских районах Пекина было выявлено 5757 «изменников, спецагентов, контрреволюционеров и иных вредных элементов», следствие рассмотрело свыше 6200 дел по обвинениям в растрате и спекуляциях. В сельских уездах в окрестностях Шанхая 64 тысячи человек подверглись «выволочкам и насилию», в результате погибло 520 человек. По всему Китаю за первые восемь месяцев кампании было задержано свыше 284 800 человек [Ibid.: 306–307]. Исследования китайских историков, опубликованные после смерти Мао, свидетельствуют о том, что новая кампания тем или иным образом затронула на ¾ меньше человек и была менее смертоносной, чем чистки. Общенациональная смертность от «Одного удара и борьбы против трех зол» составляла менее 10 % от показателя массовых чисток 1968–1969 гг. и в основном приходилась на казни [Walder 2014].

Кампания, которая стала известна под названием «Противостояние элементам 16 мая», была инициирована вдогонку «Одному удару и борьбе против трех зол». Новая инициатива имела еще более четкий и узкий фокус. Теоретически она была направлена против подпольного заговора ультралевых, которым вменялась организация саботажа «культурной революции» путем проведения экстремистских акций. Сам термин «элементы 16 мая», возникший еще в 1967 г., был связан с радикальными членами ГДКР – Ван Ли, Гуань Фэн и другими функционерами, которые были объявлены козлами отпущения за волну нападений на армии в августе 1967 г. [MacFarquhar, Schoenhals 2006: 221–233]. Кампания развернулась во многих районах в 1970 г. и достигла своего пика в 1971 г. Местные власти восприняли ее как «карт-бланш» на допросы, шантаж и, в отдельных случаях, ограничение свободы бывших лидеров повстанческих фракций, в особенности тех из них, кто выступал против военного контроля. Факт давнего отказа повстанцев от своей деятельности не имел значения. Выполняя требования новой кампании, революционные комитеты изолировали бывших повстанческих лидеров и допрашивали их по поводу возможных тайных связей с предполагаемым общенациональным заговором ультралевых мятежников.

Рабочие-повстанцы все еще находились под боком. Их можно было в любой момент выявить, изолировать и допросить. Однако большинство студентов-повстанцев тогда все еще работали в отдаленных коллективных фермерских хозяйствах или на фабриках. В этих случаях власти перемещали учащихся в районы, где они прежде руководили повстанческими фракциями, и учиняли допросы. Так, в 1970 г. известные пекинские хунвейбины были возвращены из сельской ссылки обратно в свои университеты и подвергнуты затяжным допросам о деятельности их фракций во времена студенческого движения [Walder 2009: 248–249]. Бывших повстанческих лидеров Уханя поместили в наспех построенные прямо в их рабочих ячейках камеры и допросили в целях установления их тайных связей с группой «16 мая». В общей сложности «элементами 16 мая» были объявлены 33 659 жителей Уханя. Если на тот момент они занимали ведущие посты, то лишались их. Многие люди в конечном счете закончили исправительными работами «под присмотром». Первоначальные планы по казни 84 наиболее известных лидеров повстанцев были позже отменены [Wang 1995: 224–225].

Особо жестокой оказалась кампания, проводимая на территории провинции Цзянсу. Гонения нанесли окончательный удар по фракции, которая все еще оказывала в регионе сопротивление власти военных. Начавшиеся весной 1970 г. репрессии достигли пика ближе к концу года и спорадически проводились вплоть до 1972 г. «Элементами 16 мая» были объявлены свыше 130 тысяч жителей провинции Цзянсу. 57 тысяч человек признались в связях с подпольными фракциями. Опубликованные впоследствии источники сообщали о том, что в результате обращения с осужденными в местах лишения свободы более 6000 человек погибли или пострадали физически или психологически, став инвалидами на всю жизнь. Должностные лица, которые будет непосредственно участвовать в пересмотре этих дел, заявят в дальнейшем, что в действительности число пострадавших было в два раза больше [Dong, Walder 2012b: 900–901].

В результате кампании практически все бывшие лидеры повстанческого движения в провинции Цзянсу были сняты с руководящих постов, на которые их назначили за участие в «великом союзе» 1968 г. Та же участь постигла многих заслуженных чиновников, которые тогда же были удостоены статуса «революционеров». Это был заключительный этап установления полного контроля над провинцией вооруженных сил под командованием генерала Сюй Шию. Кампания ударила по большей части (21 из 28 первоначальных членов структуры) постоянного комитета революционного комитета провинции Цзянсу. Из ПК были изгнаны все девять бывших повстанческих лидеров. В равной мере гонения затронули и всех восьмерых кадровых работников ПК, однако некоторые из них все же смогли удержаться на своих постах. Зачистки начались и в рядах военных: изоляции, допросам и отстранению от должностей были подвергнуты и офицеры, которые содействовали нападкам на Сюй Шию летом 1967 г. Многие из них оказались в заключении. Один из наиболее выдающихся представителей этой группы офицеров умер прямо в тюрьме. Некоторые из самых известных нанкинских повстанческих лидеров оказались так психологически подорваны допросами и заключением, что не смогли продолжить после освобождения нормальную жизнь [Ibid.: 901, 905].

1968–1971 гг. стали ошеломляющим отступлением от массовой мобилизации и протестов двух предшествующих лет. Теперь представители власти на всех уровнях могли попасть под подозрение, а их авторитет ставился под вопрос. Антиправительственный мятеж, вдохновленный утверждением председателя ЦК КПК о «справедливости бунта», был в конечном счете подавлен и завершился гонениями на большую часть повстанцев, откликнувшихся на призыв лидера. Кампания, которая поначалу поощряла выступления студентов и рабочих против засилья чиновников, обернулась разгулом репрессий новой военизированной бюрократии. Все чаще новые структуры устраивали среди городского населения охоту на ведьм. Рядовым гражданам не оставалось ничего кроме