Право имею - Вячеслав Базов

дверь в особняк в этот раз просто вынесли. Казалось, они хотели, чтобы их увидели. И они не боялись ни охраны, ни хозяина дома. Говорили, тот тоже был не так прост, да и отстреливался сам.

Странно вела себя и охрана. Когда полиция подъехала — её начальник ещё пытался убедить Калинина, что ничего не произошло. Что хозяин перебрал и устроил пальбу в доме. Но самого хозяина предъявить не смог. И это тоже было странно — Черти забрали того с собой, и охрана предполагала, что это был уже труп.

— И не Черти это были, — в который раз сказал начальник охраны: Власов, здоровый человек с военной выправкой и с бельмом вместо одного глаза. Пальцы на руке тоже гнулись плохо и вряд ли это недавно началось. — Что я, Чертей не узнаю, что ли…

Калинин склонялся к тому, чтобы согласиться с этим. Он как раз просматривал видео с камер у входа. Если это и были Черти, то они сильно прибавили в навыках. Черти несмотря на легенду предпочитали действовать подло, скрытно. Эти же дверь выбили чуть и не силой мысли.

— С чего решил, что не Черти? — спросил Калинин, осматривая дом внутри. Скорее всего тут попытались убраться — вовремя они приехали. Осколки, гильзы, какой-то мусор — всё лежало по углам, в стенах оставались дыры от пуль и ещё какие-то странные борозды — словно стену лезвием задели. Лестница была чёрной от копоти, хотя казалось, что горела только она.

— Да я на Чертях повёрнут был. Всё про них собирал. Вот что хотите спросите?

— А теперь они зарезали или похитили твоего босса, — вздохнул Калинин и направился к лестнице. Она была каменной, только вид утратила, а пройти ещё можно.

— Я ж говорю, не Черти это были. Не там ищите. Да и не за что было Леонида Аркадьевича убивать…

— Да мы когда приезжаем, нам каждый охранник рассказывает, что не за что, — усмехнулся Калинин. Дом Леонида оказался выпотрошен, разбит, сам он пропал.

* * *

Через три часа Власов смог уехать. Для верности наведался ещё в магазин за продуктами, потом домой. Там постоял у окна с полчаса и покурил, после этого набрал номер и, всё ещё осматривая улицу, поздоровался:

— Привет, занят? Кроме того, что пытаешься пробить, где босс. Да так, надо кое-куда съездить. Да, один ссу. Да, туда…

Ещё через четыре часа его машина уже подъезжала к недостроенной больнице. Вокруг даже дорог не было толком — всё разбила строительная техника. Больница выглядела почти готовой, оставался косметический ремонт.

Охранник поздоровался с гостями, вопросов не задавал. Власов кроме того, что был у Леонида в охране, Чертей тренировал в стрельбе. Конечно, он был уверен, что начальника не Черти забрали, потому что лично со всеми ними был знаком. И точно знал, где находится каждый из них.

С собой он привёз Ерковского — тот тоже был знаком с Чертями, так же занимался их боевой подготовкой, но уже реже. Ерковский раньше был спортивным и крепким, сейчас отъелся, спорт забросил, Леонид давно не приглашал его. Но Глеба он ещё застал. Можно было не волноваться — Леонид не подпускал к Чертям тех, кто не умел держать язык за зубами. Или на кого нельзя было надавить в случае чего.

— А испугался-то чего? — продолжал подначивать Ерковский. Власову казалось, что тот уменьшился, или и всегда был его на полторы головы ниже, просто раньше это так в глаза не бросалось. — Он же просто пацан. Что там с ним случилось, что он может на своих бросаться?

— Его три месяца тут продержали.

— Пытали? — с Ерковского слетела вся весёлость.

— Нет. Пылинки с него сдували, а резали только под наркозом. Но Леонид к нему все три месяца бегал. А кроме Леонида он никого больше и не видел.

— Есть с чего рехнуться… А меня зачем позвал? Потому что мы с ним ладили?

— Я думаю, что Глеб со всеми ладил, — попытался смягчить обстановку Власов. Они шли по серым бетонным коридорам, в которых исправно горел свет, но как на стройке, а не в больнице — светильники в железных корпусах.

Комната находилась в самом центре этого сооружения. Кто знает, как тут станет после ремонта, но пока тут было как в клетке: одинокий бетонный прямоугольник. Коридор заканчивался тупиком и технологичной дверью с тремя уровнями защиты, словно тут несколько миллиардов лежало. Леонид пропал. Если бы пропал или был убит Власов, а с ним ещё три человека — Глеб бы умер, замурованный в этой коробке.

— Ты как хочешь, а я сразу отсюда домой, хватаю кота и сваливаю. В любую страну, только подальше, — мечтательно произнёс Власов, по памяти набирая на пульте ключ.

— Всё понять не могу, чего ты так ссышь? Он и раньше был свободен. Что, за три месяца, думаешь, крышей поехал?

— Он не был свободен. Он у Леонида на коротком поводке был. А психом был как раз Леонид. Но при этом идеалисты — самые предсказуемые психи. Что сделает Глеб — я не знаю. Может даже сам Леонида пристрелит, если он живой ещё.

Дверь открылась плавно, отодвинувшись в сторону. Внутри показалось уютно — приглушённый свет, голограмма рыб на потолке и стенах. Глеб сидел в углу кровати, забравшись на неё с ногами, и внимательно смотрел на дверь. Взгляд при этом был такой возмущённый, словно они к нему в квартиру ломились. Увидев Власова, он вроде успокоился, пожаловался только:

— Вода закончилась, — голос прозвучал хрипло. Власову совсем не хотелось заходить в комнату, словно там была чужая территория и за посягательство на неё могли убить. Он достал минералку из рюкзака, протянул её, но она оставалась за дверью. Выглядело так, словно он Глеба выманивал, как дикого зверька. Власов запоздало подумал, что, наверное, Глеб пристёгнут — но нет, тот спокойно спустился с кровати и подошёл. На лице ещё оставались фиолетовые следы от подтёков — но после операции. Во всяком случае в последние месяцы его не били. Как-то даже буднично Глеб взял воду и начал пить. Ерковский в этот момент окончательно уверился в своей ошибке, что перед ним прежний Глеб. Обнаглел и хлопнул его по спине так, что Глеб облился. Вода маленьким цунами попала на лицо, футболку. Глеб стоял и смотрел перед собой, не пытаясь вытереться.

— Ты теперь богач! Богач! Че, Чертей теперь лесом? Всё, закончилось? Леонида Аркадьевича-то, наверное, уже…

Власов заметил движение. Он-то скорее всего успел бы увернуться, а вот Ерковский максимум что успел —