Хранитель Мечей. Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 2 - Ник Перумов

– Не стоит, – прошептал дракон, и это вновь был голос Аветуса Стайна. – Ничего не сделаешь. Я нарушил договор. Бросил свой Кристалл. И он… и теперь…

– Молчи!

Клара срывала с себя так и оставшиеся невостребованными артефакты. Они не помогли ей там, в Эвиале – но кто знает, может, сработают сейчас?

– Эта хворь… – Шёпот Сфайрата то и дело прерывался. – Не поддастся никаким заклинаниям…

– Кто бы говорил про заклинания, – пробормотала чародейка.

Кольцо из ничем не соединённых рубинов, всё прочее, захваченное в своё время из Долины, – вещицы одна за другой летели в кучку прямо на тропу.

Дракон теряет силы, сейчас уже неважно почему. Артефакты, магические предметы способны, сгорая, дать очень и очень много. Если этим распорядиться с толком…

– Я тебя вытащу, слышишь? – Клара склонилась над раненым, заглянула в до ужаса знакомые и родные глаза. – Даже и не думай, что опять от меня ускользнёшь!

Мне нужен мир, лихорадочно думала Клара. Какой угодно, но мир. Якорь, плотина, стены и крыша. Здесь, в Межреальности, дракон остаётся пленником Эвиала, даже формально вырвавшись за его пределы.

Мне нужен мир. А там – там будет видно.

Потому что, когда под ногами настоящая трава, а над головой – настоящее небо, куда легче бороться с самыми страшными проклятиями и наговорами.

…И она дотащила-таки его. До самого обыкновенного мира, подвернувшегося им по пути. Её рубиновое кольцо догорело, распалось пеплом, его силы как раз хватило, чтобы мягко опустить Клару и Аветуса на поросший ароматной травой склон холма, полого сбегавшего к неторопливой широкой реке.

– Я тебя вытащу, – с яростной убеждённостью повторила волшебница.

– А потом, тётя Клара? Что стало потом?

…Дом стоит чуть на отшибе, большое село отделено полосой садов, внизу, под холмом, извивается река. Здесь привычное голубое небо, вода в колодцах вкусна и холодна до ломоты в зубах, позднелетние яблоки тают во рту.

Крепкие бревенчатые срубы поднялись в два этажа, на первом – лавка, на широком подоконнике за стеклом выставлены игрушки – куклы, звери, повозки и так далее и тому подобное. Когда к окну подходит кто-то из ребятишек, игрушки оживают – раскрывают нарисованные глаза, тычут в маленьких зевак пальцами или лапками, дразнятся и потешаются.

Тётя Клара, Клара Хюммель, бывшая глава Гильдии боевых магов, осела в далёком мирке. Она делает и продаёт магические игрушки, успев прославиться на всю округу.

– А потом, тётя Клара? Потом-то что было?

Дрова в камине прогорели, сложенный из них домик обрушился горкой алеющих углей. На блестящих боках яшмовых статуэток, что напротив очага, заиграли отблески – как тогда, в глубине великой опрокинутой пирамиды…

– Тётя Клара?

Восемь пар глаз – соседские ребятишки вперемешку с собственными. Сбились кучками, натащили цветасто-лоскутных одеял, подушек, устроили гнёзда и крепости – самые надёжные крепости в мире, защиту от детских страхов.

– Потом… – Клара обвела детвору взглядом: – Потом всё устроилось. Всё кончилось хорошо.

– Как? Ну тётя Клара, ну как же? Скажи, ну, пожалуйста!

– Они встретились, все вместе. – Глаза чародейки неотрывно смотрели на пламенеющие угли. – Под голубым небом, только лёгкие облачка набежали. Трава зеленела, а роса холодила босые ноги. Над озером… над озером собрался туман, там плясали водяницы, не боясь рассвета. Они выходили из мглы, скрывшей заливные луга, миновали мокрые вётлы. Дорога поднималась в гору, вела на широкий холм, расплывшийся, словно хлеб у дурного пекаря. Там виднелся…

– Замок!

– Нет, Зося, то был постоялый двор, большой, шумный и весёлый. Потому что его хозяин был сам большим, шумным и весёлым. И очень любил гостей. Всяких. Даже тех, кто безобразничал – в меру, конечно, – поспешно добавила Клара. – Безобразничал весело, конечно же. Никого не обижая и не буяня зло…

Рассказ лился, превращался в сон, пробирался прихотливыми тропками, возвращался обратно, к «настоящему», но больше следуя привидевшемуся, открывшемуся внезапно, словно сквозь нежданно распахнувшееся окно.

Клара рассказывала, уже не детишкам, не прислонившемуся к косяку двери Сфайрату – себе самой. Детворе подавай приключения, и обычно Клара на ходу придумывала что-то, о добрых драконах и безмозглых зомби, морских кровожадных чудовищах и злобных правителях. Но сегодня всё совсем другое.

И ребятня слушает. Вовсе не о приключениях и подвигах, что случается нечасто.

…Из мокрого тумана на солнечный свет. Там, где перекликаются птахи, а воробьи деловито купаются в песке, словно собираясь на великосветский раут. Он бредёт, впитывая тепло всей кожей, держа свою спутницу за руку. Настоящую руку, живую, обманчиво-мягкую, и даже натёртые рукоятями сабель мозоли куда-то исчезли.

Неподалеку в озёрных туманах плещутся водяницы. Заметили их, замерли, уставившись огромными глазищами. Замолчали. Пялятся.

Что ж, смотрите. За погляд денег не берут.

На трактирной вывеске – обнявшиеся орк и гном, оба с пивными кружками, коронованными густой пеной.

Дверь распахивается, на пороге появляется хозяин, огромный, в кожаном фартуке, лысый.

– Ну, наконец-то! – громыхает он, протягивая ручищу. – Как добрались? Легка ль была дорога? Туман да мгла – трудно пришлось? Вижу, что не заплутали, молодцы.

– Твоим, хозяин, словом подпирались, – улыбаясь, негромко произносит коротко стриженная девушка в лихо сбитом набок берете. – А туман… что ж туман. Горько только поначалу. Потом, когда руки встретятся, уже ничего.

– Застыли только совсем, – говорит её спутник, молодой, но совершенно седой. Он опирается на чёрный посох с набитыми железными кольцами, в навершии – янтарно-жёлтый, словно глаз дракона, отполированный камень.

– Это ничего, – добродушно басит хозяин, глаза его странно поблескивают. – Заходите. Все уже собрались. Только вас ждут.

– Что ж, войдём, – произносит мужчина, галантно распахивая дверь перед коротковолосой спутницей. Та благодарно улыбается, быстро пожимает ему пальцы, шагает через порог.

– Сегодня встречаются друзья, – провозглашает хозяин у них из-за спины. – Да, вы не ослышались. Друзья, хотя прежде, до времени тумана, могли и скрещивать мечи. Теперь всё по-другому, во всяком случае, здесь, у меня. За каждым стояла своя правда, и я никого не сужу. Здесь те, кто поступал, как велела им совесть, ну а те, у кого она отсутствует, – у меня не задерживаются.

Гости видят длинный стол, уставленный бочонками с пивом, деревянными подносами, где дымится вепрятина, глиняными чашами с мелкими пупырчатыми огурцами, оранжевыми земляными головками и блестящими чёрными ленивцами. Поднимается парок над чугунками с кашей, не забыты мочёные брусника и листвянка, прозрачными ломтиками нарезан копчёный жир подкорника. Простая еда, без изысков – но так здесь и дом простой.