Участковый. От кодексов до ритуалов - Галина Гончарова

Ой, вряд ли.

Отношение ее к гаденышам изменится?

Тоже нет.

Вон, недавно поймали такого гадящего. Со всем милосердием набили морду и отпустили. Спустили с лестницы.

Так что вы думаете?

Побежал жалобу в участок писать.

Сеня, а именно он в тот день сидел на дежурстве, ее принял честь по чести. А потом обошел жителей подъезда.

Грамотные попались жители, сообразительные.

Все, как один, говорили – я его спустил с лестницы. Даже восьмидесятилетняя бабка. Даже шестилетний пацан.

Сеня поржал, вспоминая историю, и закрыл дело. А что тут можно изобрести?

Ничего.

Так что не стоит думать о глупостях.

– Заявление подали?

– Иришка, ты знаешь, как у нас иногда к людям относятся, – покачал головой оборотень.

– Не знаю.

– Сказали, что девчонка молодая, симпатичная… натрахается – прибежит.

Ирина пожала плечами.

С точки зрения Кирилла – и любящего отца это жуткое хамство. А с точки зрения профессионала? Какой процент «пропавших» потом обнаруживается по чужим постелям?

Ирина сразу могла сказать – половина точно.

Недавно жена прибегала с воплем: муж пропал. Ага, Иван Петрович заявление не принял именно с такими словами. Расспросил, когда муж пропал, прикинул что-то. Еще несколько раз отбился от супруги, жаждущей подать заявление. Потом, примерно через неделю, прихватил Ирину и двинул по одному адресу.

М-да. Таких жирных тараканов, как там, Ирина никогда не видела. Наверное, даже мадагаскарцы смотрелись мельче и несолиднее. Но лежащим вповалку алкашам было наплевать. Они были счастливы. По ним не то что тараканы – слоны могли маршировать.

Там-то и нашелся «супруг». В нирване и отключке.

Иван Петрович молча погрузил его в машину, привез в отделение и дал Ирине разъяснения.

– Мужик в штопор срывается раз в год. Поквасит пару недель – и как новенький. Отдых у него такой, понимаешь?

Ирина понимала. И это только один из случаев. На своей территории участковый знает всех таких «вштопоренных». И кто, и когда, и куда…

Иван Петрович просто дал бедолаге отдохнуть от «большого семейного счастья». Реально большого, супруга там за сто кило перевалила.

И это не единственный случай. Не первый, не последний…

Это Ирина и высказала оборотню.

Кирилл подумал, почесал нос – и вздохнул.

– Маргошка не из таких. Она очень домашняя девочка.

– Не аргумент, – отозвалась Ирина. – Ладно, заявление пока не приняли. Примут, пойдет в работу.

– А если для девочки будет поздно?

Ирина помотала головой.

– Пока она жива и прекрасно себя чувствует, нет?

– Самочувствие ты тоже ощутила?

Ирина хмыкнула.

– Поверь, если бы ее пытали, если бы ей было больно, я бы почуяла. А я ничего не чувствую. Что бы с ней ни происходило, ее это устраивает. Или хотя бы не пугает.

– Ириш, а ты можешь позвонить, чтобы у нас приняли заявление?

– Это ведь не на моей территории?

– Нет.

– Тогда не могу.

– Твой начальник?

– Кирилл, а почему он должен это делать?

Оборотень задумался на пару минут, а потом уверенно выдал:

– На минутку, это и его работа тоже, разве нет?

– У него свой участок. За весь город он не отвечает.

– Ириш, ну поставь себя на место ее отца. Человек нервничает, переживает…

– А мать?

Кирилл осекся.

– Она… Анастасия Михайловна женщина очень тихая, воцерквленная….

– Или отлично знает, куда подевалось ее чадушко, – отбила мяч Ирина.

– Ты думаешь?

Ирина закатила глаза.

– Кирилл, да я практически уверена. Сам подумай, девчонке восемнадцать лет. И при этом – не вести дневник? Ни с кем не делиться? Не доверять своих тайн хоть кому? Она кто – штандартенфюрер Штирлиц? Чтобы так себя вести? Расспросите мать, расспросите братьев-сестер, расспросите подруг. Наверняка кто-то да знает, что там с вашей Риточкой. Чего сразу волну гнать?

Оборотень потер лоб.

Кажется, он рассчитывал на что-то иное. К примеру, что Ирина бросится тут же искать пропажу. Или поводит руками над картой и ткнет пальцем в нужный дом. Или сама поедет, или уговорит коллег принять заявление… это вам не волком по лесу бегать, это высокая бюрократия. Тут зубы не помогут, еще и клыки на сувениры повыдергивают.

– Ты становишься другой.

Ирина пожала плечами.

– Я знаю.

Сила действительно меняла девушку, заставляла осторожничать, быть увереннее в себе, расчетливее…

Петя изложил верные правила существования ведьм.

Ты – мне, я – тебе, на взаимовыручке они и держатся. Да, кто-то поможет первым, но Ирина, когда бросилась ему помогать, не думала об ответных услугах. И Петя, когда сейчас помог ей, сделал это не совсем из корысти.

Кажется, они даже начали сближаться, как два приятеля. Пока – приятели, может, потом у них и подружиться получится.

Хорошо разговаривать с тем, кто тебя понимает. Или с тем, кого можно научить своему ремеслу. Ирине приятно было учиться, Пете – учить. В этом они друг друга нашли. Да и проклятия Петя снимал охотно, как он сам объяснил – закон равновесия. Лучше, чтобы снятых было побольше, а наложенных поменьше. Но если не получается, то хоть старайся сравнять счет.

Вот он и старался.

– Ириш…

– Кирилл, объясни мне, почему я должна сейчас выбиваться из сил, теряя последние их остатки, бежать невесть куда, звонить и лезть в глаза людям? Это не девочка из семьи бюджетников, это вполне себе «золотая молодежь».

– Ирина!

– Что – Ирина? Ты знаешь, на каких машинах ваши церковники ездят? Что-то у храмов сплошь иномарки стоят, если отечественные машины и встречаются, то из последних моделей.

– Не все такие.

– Все, не все… машины – стоят? Сколькими «мерседесами» располагает наша епархия?

Кирилл потупился.

Ну да, спорить с Ириной было сложно. На балансе епархии было три «мерседеса», не самой последней модели. Но не в машинах ведь дело?

– Девушка не виновата в том, кто ее родители.

Ирина потерла лоб. В висках зарождалась тупая ноющая боль, верный предвестник мигрени. Или она в ближайшее время ляжет спать, или…

Поверьте, очень сложно выйти на работу, когда гадкая болячка треплет тебя, как бабка – веник.