История русской рок-музыки в эпоху потрясений и перемен - Джоанна Стингрей

картины сверкают яркими розовыми, фиолетовыми, красными, зелеными красками.

На следующий день Эрмитаж был закрыт для посетителей. Мы же пришли познакомиться с директором музея Борисом Пиотровским[256].

– Походите по музею, – дружелюбно сказал он, откидываясь в кресле и держа в руках стакан с чаем. – Можно пойти в любое место.

Осторожно, чуть ли не чувствуя свою вину, мы стали бродить по залам гигантского музея. Шли в почтительной тишине, не говоря ни слова, подавленные величественной коллекцией и огромными, роскошными залами.

– О боже! – тишину вдруг нарушил испуганный крик Билли.

– Что? Что такое?

Мы ринулись на голос и обнаружили ее в одном из залов. Она стояла у открытого окна, в ужасе прикрыв рот рукой.

– Окно открыто: солнце, свет, воздух – все попадает прямо на картины! Это просто ужасно!

И действительно, странно было видеть, что шедевры мировой живописи выставлены в этом уникальном дворце без какой-то бы то ни было защиты – от света, уличного воздуха, даже самих посетителей. Никаких признаков привычного антуража американских музеев: ограждений, лазерных сканеров, даже заградительных канатов здесь не было и в помине. Мне, впрочем, это нравилось: отсутствие барьеров давало ощущение подлинного соприкосновения с искусством, в отличие от призрачного, касательного контакта, к которому мы привыкли в Америке.

Повели нас и в запасник – темный и холодный подвал. Видя огромное количество спрятанного от зрительского глаза искусства, мы поняли, что именно здесь хранятся чуть ли не главные жемчужины эрмитажного собрания.

– Мы вообще-то опытные коллекционеры, – осторожно начал Генри.

– Да, и много-много часов провели в лучших музеях по всему миру, – подхватил Фред.

– Но ничего подобного я никогда не видел, – завершил свою фразу Генри, наклонившись и подправляя стоящие прямо на полу и кое-как прислоненные к стене холсты.

Прогулка по запасникам Эрмитажа среди спрятанных от людских глаз шедевров мирового искусства произвела на меня неизгладимое впечатление.

– В этом подвале застряло то, что осталось от воображения, – пробормотал расстроенный Фред. – Слышите, как поют ангелы?

После России вместе с Фредом, Билли и Шоном я отправилась на юг Франции, где учились внучки Фреда. Мы побывали на Мон-Сен-Мишель[257], волшебном острове со средневековым монастырем, вид и само появление которого противоречило всем законам разума и природы. Бродя по увешанным сушащимся бельем и усеянным лавочками с едой узеньким крутым улочкам, я чувствовала себя как в кино.

На следующий день из лондонского аэропорта Лутон я вылетела в Россию, а остальные продолжили свой путь на Запад. Словами не выразить ту благодарность, которую я испытываю к Фреду и Билли за то, что они взяли меня с собой в такое захватывающее путешествие. Самолет заходит на посадку. Глядя в окно иллюминатора на страну бодрящего холода и луковичных церковных куполов, я не могла сдержать улыбки. За последние несколько недель я видела столько истории. Теперь в этом северном городе настал мой черед творить историю.

При виде собственной пластинки на прилавке магазина меня охватило ощущение нереальности происходящего. Фирма «Мелодия» выпустила мой первый мини-альбом – небольшую пластинку в черно-белом конверте с моей фотографией в куртке с бахромой, шляпе, темных очках и вытесненным синими буквами кириллицей моим именем. Альбом вмещал всего четыре песни: Feeling, Turn Away, Lonely Boy и Highstrung – две написанные с Курёхиным, одна – с Борисом и одна моя собственная. На обороте – моя фотография с «Играми». Короткую аннотацию написал Василий Шумов из группы «Центр». К тому времени он и моя сестра Джуди стали парой и собирались переехать жить в Лос-Анджелес. Я была ужасно благодарна всем, кто мне помогал, хотя никто ни разу не удосужился даже спросить меня, получила ли я от «Мелодии» за пластинку хоть копейку. Не получила я ничего. Но это меня меньше всего волновало: важным было лишь то, что мои песни вышли в свет на виниле, в России.

Настроение мне омрачало лишь то, что Юрия со мной рядом – чтобы поделиться с ним радостью – не было. Группа «Кино» не вылезала из гастролей, а я все больше и больше времени проводила в Москве, работая над своими проектами. Москва была главным деловым центром России, и я решила обзавестись там жильем, чтобы активнее продвигать свою музыку. С Юрием мы почти не виделись, и брак наш был уже скорее легендой, чем реальностью. Вся наша тесная дружеская компания, еще не так давно сплоченная в тесных ленинградских квартирах и мастерских, теперь разлетелась по городам и странам.

В то же время, хотя наши с друзьями интересы все больше и больше расходились, интерес России ко мне постоянно рос. Вася, ставший мужем Джуди, познакомил меня с обаятельным и жизнерадостным менеджером по имени Тимур Гасанов. Тимур был родом из Азербайджана и производил впечатление человека, способного легко ориентироваться в системе и сворачивать в ней горы. Он нашел для меня большую комнату в Москве, на втором этаже, прямо над пирожковой, аппетитный запах из которой постоянно наполнял мое жилище. Со временем я, правда, поняла, что еде неизменно сопутствуют тараканы. Я заплатила Тимуру за аренду, и хотя у меня не было никаких сомнений в том, что большую часть денег он положил себе в карман, главное все же заключалось в том, что у меня есть крыша над головой да и компания в доме.

В углу моей большой комнаты Тимур соорудил перегородку, и стены образовавшегося уютного пространства я оклеила плакатами и фотографиями своих друзей-рокеров. Так и стала жить в окружении обложек Red Wave, афиш устроенных мною в Лос-Анджелесе выставок, лиц «Аквариума», Бориса, «Телевизора», Майка Науменко, «Кино», «Алисы» и даже своих собственных.

– Ну, Джоанна, у тебя тут прямо полный сбор, – не удержалась Джуди, впервые побывав в моем новом доме перед отъездом в Лос-Анджелес.

Мне же там нравилось. Это была моя рок-комната, мое прибежище, где я по-прежнему могла представлять себя в окружении друзей.

На самом деле наличие жилья и в Москве, и в Ленинграде давало мне куда больше возможностей общения со старыми друзьями – ныне рок-звездами. Виктор теперь жил в Москве с Наташей, и Юрий, когда ему нужно было быть рядом с Виктором, мог останавливаться у меня. Ну и к тому же была еще дача Саши Липницкого, где я всегда могла укрыться от одиночества в огромном холодном городе.

В один прекрасный день вдруг раздается звонок из Лос-Анджелеса – от Джуди и Васи.

– Васины музыканты сидят в Москве без дела, – объясняет мне Джуди. – Вася спрашивает, не хочешь ли ты с ними поработать и, быть может, отправиться в тур по России.

– Тимур все организует, – услышала я на другом конце провода глубокий низкий голос Васи.

– Почему бы и нет? –