Люди Льда. Книги 1-47 - Маргит Сандему

ложиться в постель со своей избранницей. Я думаю, что эротическое влечение может присутствовать с самого начала, но его может и не быть. Но отдаваться друг другу — это уже конечная стадия, наступающая после длительного периода взаимного узнавания. В чувственной любви необходимо присутствие красоты.

Вопреки своему уединенному образу жизни, Гунилла была достаточно мудрой, чтобы понять, что Хейке не привык говорить о таких вещах. Он выражался весьма запутанно и туманно. Но ей было понятно, о чем он говорил.

— Ты считаешь… сначала дружба, а потом любовь?

— Именно так, если называть любовью эротику. Это вовсе не одно и то же.

— Значит, человека можно любить и без эротики? — с воодушевлением спросила она.

— Думаю, что можно. Но рано или поздно человеку захочется близости с другим.

Гунилла вдруг заметила интимную атмосферу на кухне. Теплый свет лампы, полумрак в углах кухни, рождественские запахи — все это давало чудесный настрой.

— То, что ты говоришь… — жалобно произнесла она. — Это как раз противоположно тому, что делали мои родители…

— Что ты имеешь в виду?

— Я думаю, что они… Ты не должен злоупотреблять моим доверием!

— Ты же знаешь, я этого не делаю. Я просто хочу помочь тебе.

Она кивнула в знак того, что знает это.

— Отец и мать… Они жили только друг для друга… телесно, если ты понимаешь, о чем я говорю. И при этом они ненавидели друг друга и постоянно обливали друг друга грязью. Но теперь… Я не знаю, что произошло. Отец последнее время очень болен. И теперь в их отношениях только злоба и желчь.

Хейке кивнул. Это ободрило ее.

— Твоя мать говорила об этом, и я понял, что за болезнь у него, это чисто мужская болезнь, и он больше не может иметь близость с твоей матерью. Приведенный тобой пример очень типичен, это я как раз и имел в виду: между ними была только чувственная любовь. И когда она закончилась, у них ничего больше не осталось.

— Думаю, что это именно так. Ты полагаешь, что другие формы общности намного важнее?

Она была так воодушевлена разговором, что ему захотелось узнать причину этого.

— И поэтому ты не хочешь выйти замуж за Эрланда Бака? Он ведь тебе нравится, не так ли? Но ты боишься, что все закончится так, как это было у твоих родителей?

Она вздрогнула.

— Это еще не все.

— Я понимаю. У тебя вообще отвращение к телесной любви. И ты ненавидишь подобные чувства в самой себе?

— Откуда тебе все это известно? — смущенно пробормотала она. — Ты просто невыносим!

— Но такая девушка, как ты, не должна оставаться незамужней. В тебе слишком много достоинств!

— Ах, но я и не собираюсь оставаться незамужней, — сказала она и посмотрела ему прямо в глаза. — У меня есть другой, за которого я могу выйти в любой момент.

— И который оставит тебя в покое? — скептически произнес Хейке.

— Разумеется! Просто сначала я хочу обдумать все.

Голос ее звучал смело и уверенно, хотя руки в это время дрожали.

— Подумай об этом как следует, Гунилла, — предупредил он ее. — Ты сильнее привязана к Эрланду Бака, чем ты думаешь.

— Я не уверена в этом, — тут же ответила она, и глаза ее снова стали испуганными. — Мне нужен только покой, защищенность, товарищество, ты же сам сказал… что человек может жить очень хорошо в таком браке!

— Какое-то время, да.

— Все время! Всю жизнь!

Он уже раскаялся в том, что снова вывел ее из равновесия. В уголках ее глаз блеснули слезы.

Он почувствовал какое-то стеснение в груди, словно что-то у него внутри сжалось.

Никогда раньше он не испытывал ничего подобного. «Это и есть нежность, — подумал он, — тоска о том, чтобы отдаться этой запуганной, сбившейся с дороги девушке».

Но об этом Хейке — отверженный всеми — не смел даже и подумать…

И еще в меньшей степени его мысли могли устремиться в желаемое им русло: к тому, чтобы убедить ее, какой красивой может быть любовь.

Но что он знал об этом?

Разумеется, он не был влюблен в Гуниллу. Пока не был. Но он, возможно, мог бы влюбиться в нее, если бы перестал следить за собой. И эта девушка переживала действительные трудности, вовсе не набиваясь на совершенно ненужное ей обожание. От этого он должен был избавить ее.

И он произнес холодно и рассудочно:

— Мне кажется, тебе не следует и дальше так мучить этого Эрланда. Ведь он имеет серьезные намерения по отношению к тебе. Ты должна объясниться с ним.

— Ах, я не могу! — испуганно произнесла она.

Нет, она в самом деле не могла этого сделать. Хорошо, тогда ему, Хейке, придется это сделать ради нее. Но она не должна об этом знать, иначе она запретит ему это делать.

Он начал с другого конца: стал выяснять, не является ли Эрланд пропавшим сыном Арва, Кристером.

— А кто такой этот Эрланд? — осторожно спросил он. — Ты… давно его знаешь?

— Всю жизнь.

Это мало о чем говорило ему. Гунилла была явно моложе Эрланда, голос у него был уже как у взрослого мужчины. И она вряд ли знала, как долго он жил в поместье Бергквара.

Нет, он должен был узнать все это сам. И как можно быстрее! Арв не заслуживал того, чтобы жить в неведении относительно своей собственной семьи.

В холодный зимний вечер Арв Грип и ленсман стояли на ступенях дома в Бергкваре, глядя, как на фоне темного неба вырисовываются руины замка.

— Скоро выпадет снег, — сказал граф Поссе. — И это очень кстати: будет настоящее рождественское настроение.

Арв уже собирался уходить, но все еще стоял, облокотившись на перила: расставаться не хотелось. Пунш получился на славу, и у них все еще было желание поболтать.

— Волки воют на луну, — сказал ленсман.

— Вряд ли это волки, — сказал Арв. — Волков здесь давно уже нет. Это собаки.

— Или, возможно, демоны в Ущелье дьявола, — предположил Поссе. Оба засмеялись.

— Хуже всего, что местные жители верят в это, — сказал ленсман.

— Пусть себе верят! Им нравятся страшные истории о привидениях, — добавил Поссе. Ленсман улыбнулся.

— Когда разговоры об этом стали особенно навязчивыми, я взял с собой шестерых мужчин и отправился в лес. Просто чтобы положить конец этой суеверной болтовне. И мы, конечно же, ничего не нашли! А они сказали, что мы просто искали не в том месте.

— Но Нордагорден был практически весь разграблен, — сказал Арв.

— Бродягами, я думаю.

— А тот, кого нашли с проломленной головой?

— Возможно, это была потасовка между соседями. А обвинили