Врата Рима. Гибель царей - Конн Иггульден

ни один из вас не выйдет живым из этого переулка, если вы примете неверное решение.

Четверо с непроницаемыми лицами выслушали мужа Ливии, который перевел им это заявление. Брут терпеливо ждал, надеясь на благоприятный ответ, однако противники с ухмылками двинулись вперед.

Брут отступил на шаг.

– Ливия – здоровая девка с нормальными потребностями, – произнес он. – Она меня соблазнила, вот и все. Не стоит из-за этого убивать друг друга.

Он ждал, что муж проказницы снова переведет его слова товарищам, но тот промолчал и лишь через минуту произнес несколько фраз по-гречески. Брут почти ничего не понял: только «постарайтесь не убивать», что ему понравилось, и «отдать женщинам» – это было неясно и пугающе.

Муж Ливии злобно смотрел на Брута:

– Для нас поимка преступника – праздник. Ты согласишься стать его украшением и главным участником?

Не успел Брут ответить, как преследователи бросились на него, осыпая ударами. Он ткнул одного мечом, однако почти тут же получил удар дубинкой повыше уха.

Римлянин потерял сознание.

Очнулся он от слабого поскрипывания. Несколько секунд Брут не размыкал век – кружилась голова, кроме того, надо было оценить обстановку, не давая возможным наблюдателям понять, что он пришел в себя. Тело обдувал свежий ветерок, и Брут понял, что на нем нет одежды. Он так удивился, что, забыв о своем намерении, открыл глаза.

Он висел вниз головой на центральной улице города, привязанный за ступни к раме, установленной на эшафоте. Взглянув вверх, молодой воин убедился, что абсолютно гол. Все его тело стонало. Вдруг он вспомнил, как мальчишкой однажды вот так же висел на дереве.

Вокруг было темно, однако невдалеке раздавались звуки веселого пиршества. С трудом сглотнув, Брут подумал, что должен сыграть роль жертвы в каком-то языческом ритуале, и яростно задергался в путах. Кровь молотом стучала в висках, но веревки нисколько не ослабли.

От этих усилий тело его стало медленно вращаться, и Брут смог обвести глазами всю площадь и выходящие на нее здания. В домах жарко горели очаги, – конечно, там варили свиные головы и сдували пыль с амфор с домашним вином.

Им овладело отчаяние. Его доспехи находятся в комнате, где остался Рений, меч исчез, как и сандалии. Деньги, спрятанные в одежде, наверняка пошли на устройство этого праздника, на котором ему суждено расстаться с жизнью. Если удастся освободиться от веревок, как он выживет в чужой стране без одежды, без денег?

Брут тихо выругался.

– Освежившись сном, я потянулся и выглянул в окно, – раздался у него над ухом голос Рения.

Тело Брута медленно поворачивалось, и через секунду он увидел перед собой лицо друга.

Старый гладиатор был выбрит, свеж и явно доволен собой.

– Само собой, сказал я себе, этот придурок, подвешенный за ноги, не может быть прославленным молодым легионером, с которым я сюда пришел.

– Слушай, я верю, что потом ты сможешь рассказать дружкам весьма забавную историю, но сейчас, пожалуйста, заткнись и просто разрежь веревки.

Поскрипывающие путы снова развернули тело Брута. Не предупредив приятеля, Рений полоснул по веревкам мечом, и молодой воин рухнул на эшафот. Брут попытался встать, но затекшие мышцы не слушались его.

– Меня ноги не держат!.. – простонал он, растирая ступни ладонями.

Рений хмыкнул и посмотрел вокруг:

– Сейчас пройдет. Я не смогу одной рукой и тебя нести, и от них отбиваться.

– Если бы у нас была лошадь, ты привязал бы меня к седлу, – сварливо напомнил Брут, яростно растирая ноги.

Рений пожал плечами:

– Хватит болтать. Твои доспехи здесь, в мешке. Я их захватил, когда сматывался из комнаты. Возьми меч и стань спиной к эшафоту. Они идут.

Рений протянул другу клинок, и при всей своей голой беспомощности Брут почувствовал уверенность, коснувшись знакомой рукояти.

Толпа собралась быстро. Впереди шел отец Ливии; обеими руками он сжимал большой топор. Невероятно мощные руки напряжены, лезвие топора направлено на Рения.

– Ты пришел к нам с человеком, напавшим на мою дочь. Даю тебе шанс собрать пожитки и убраться. Он остается здесь.

Одно мгновение Рений стоял неподвижно, потом стремительно шагнул вперед и вонзил меч в грудь грека. Лезвие вышло между лопаток. Рений рывком вытащил клинок, и тело ничком рухнуло на камни. Громко звякнула упавшая секира.

– Кто еще считает, что он останется здесь? – спокойно спросил Рений, обводя взглядом толпу.

Внезапное убийство потрясло людей, все молчали. Рений удовлетворенно кивнул и заговорил – сурово, медленно и отчетливо:

– Никто ни на кого не нападал. Я сам слышал – девушка занималась любовью с неменьшим энтузиазмом, чем мой дружок-идиот.

Рений не обратил внимания на протестующий возглас Брута у себя за спиной – он удерживал взглядом людей. Толпа почти не слушала его. Гладиатор не задумываясь убил человека, и это парализовало волю нападавших.

– Ты готов идти? – тихо спросил старый гладиатор.

Брут переступил с ноги на ногу, морщась от боли. Ток крови в ступнях возобновился, их словно кололи тысячью иголок одновременно. Он быстро накинул одежду, застегнул ремни доспеха и тут увидел Ливию, которая с диким криком протискивалась сквозь толпу.

– Что вы стоите? – визжала она. – Смотрите, вот тело моего отца! Кто отомстит его убийцам?!

Брут понимал, что шок толпы не может длиться вечно. Сжав рукоять меча, он встал рядом с Рением. Молодой воин смотрел на искаженное ненавистью лицо Ливии, обвинявшей сограждан в трусости, и вспоминал соблазнительную улыбку, игравшую на ее губах в полдень. Люди отводили глаза от девушки – при взгляде на тело, лежавшее у ее ног, пропадало всякое желание думать о мести.

Муж Ливии, стоявший в переднем ряду, повернулся и пошел во тьму. Увидев, как он уходит, Ливия бросилась на Рения, колотя его кулаками. Брут заметил, как напряглась единственная рука гладиатора, в которой он сжимал меч, кинулся к девушке и потащил ее в сторону, уговаривая отправиться домой. Она пыталась ногтями впиться в его глаза, и Брут резко толкнул несчастную. Упав у тела отца, девушка обхватила его руками и зарыдала.

Рений и Брут обменялись взглядами. Толпа редела.

– Оставь ее, – проговорил Рений.

Они пересекли площадь и молча пошли по городу. Казалось, потребовалось несколько часов, чтобы выбраться на окраину. Впереди лежала долина, которая вела к реке, видневшейся впереди.

– Надо торопиться. К рассвету они вспомнят о кровной мести и бросятся в погоню, – произнес Рений, вкладывая наконец меч в ножны.

– Ты правда слышал, как… – спросил Брут, глядя в сторону.

– Да, вы разбудили меня своим хрюканьем, – ответил Рений. – Твоя выходка еще может погубить нас, если они немедленно отправятся в погоню. Это же надо, в доме ее